— Чтобы я никогда больше не слышал этого звука из твоей глотки. Англичане не воют, словно варвары. Они не плачут, словно женщины. Они не показывают эмоций. Они их вообще будто не имеют. — Он встряхнул Сейбера. — Ты понял?
Сейбер сердито посмотрел на него. Он хотел бы понять, но не понимал, что это за зверь, который считает преступлением скорбь по любимому дедушке.
— Понял? — переспросил Гримсборо.
Сейбер знал, что следует сопротивляться, следует настаивать на своем праве горевать, но он закашлялся и почувствовал во рту вкус крови. Каждый вздох вызывал дикую боль, от которой мутилось сознание. Он не видел ничего, кроме требовательного взгляда отца, и его глаза были такими же холодными и бездушными, как у змеи.
Сейбер кивнул.
Гримсборо отпустил его.
Боль распространилась по всему телу, но Сейбер запомнил слова отца и не издал ни звука.
— Забери его отсюда, — приказал Гримсборо и, повернувшись к нему спиной, вышел из комнаты.
Бормоча какие-то подбадривающие слова, Томпсон увел Сейбера из комнаты.
В тот день он получил урок — тяжелый, жестокий, болезненный урок. Урок, который запомнил на всю жизнь.
Скрывай свои чувства. Никогда не поддавайся эмоциям. Потому что Гримсборо хотел сына только при условии, что этот сын будет похож на него.
Поэтому, когда пять месяцев спустя Гримсборо позвал его к себе и прочел ему другое письмо, Сейбер не проронил ни звука.
Да и смысла в этом не было. Он потерял самое важное, что имел в жизни: умерла его мать.
Глава 3