— Все решила ваша фотография в блоге. Мне понравилось ваше лицо. Я привыкла доверять своему инстинкту.
Ничего к этому не прибавив, она зашагала прочь.
* * *
Уже назавтра она явилась за ответом. Загнав машину на подъемник в автомастерской, где трудился Шамир, и справившись у хозяина, где его найти, она решительным шагом направилась к смотровой яме: там Шамир менял масло в старом «кадиллаке».
— Что вы здесь делаете? — спросил он, вытирая руки о комбинезон.
— А вы как думаете?
— Я же сказал, что подумаю и перезвоню.
— Я заплачу за подготовительный курс сорок тысяч долларов. Если вы согласитесь натаскивать меня в выходные, по восемь часов в день, на это уйдет в общей сложности восемьсот тридцать два часа. Я знаю альпинистов, которые поднимались в горы, имея даже меньше опыта. Сорок долларов в час — заработок врача-терапевта. Платить вам я буду каждую неделю.
— Чем вы занимаетесь, мисс Бейкер?
— Сначала я потратила много времени на бесполезную учебу, потом работала у антиквара, пока его приставания не стали слишком настойчивыми. С тех пор я нахожусь в поисках себя.
— Иными словами, вы — папина дочка, не знающая, как убить время. У нас с вами мало общего.
— В прошлом веке буржуа задирали нос перед рабочими, а теперь все наоборот, — ответила она резкостью на резкость.
Шамир недоучился — не хватило денег. Сумма, которую Сьюзи была готова отвалить за уроки альпинизма, многое изменила бы в его жизни. Но он никак не мог разобраться, нравится ли ему эта напористая и самоуверенная девчонка или она его раздражает.
— Я не привык выносить поспешные суждения о людях, мисс Бейкер. Просто я механик, и разница между нами очевидна: для меня работа — каждодневная необходимость. К тому же меня могут уволить за то, что я болтаю с хорошенькой женщиной, вместо того чтобы менять масло в машине. Это было бы крайне неприятно.
— Мы с вами не просто болтаем. А за комплимент спасибо.
— Я позвоню вам, как только приму решение, — отрезал Шамир и спрыгнул обратно в яму.
Свое обещание он выполнил в тот же вечер. Как обычно, он ужинал в заведении быстрого питания в двух шагах от автомастерской. Разглядывая содержимое своей тарелки, он набрал номер Сьюзи Бейкер и назначил ей встречу в субботу в 8 часов утра в спортивном комплексе в дальнем пригороде Балтимора.
На протяжении полугода они посвящали все выходные лазанию по бетонной стене. Потом Шамир стал возить Сьюзи на настоящие скалы. Она не солгала: его не переставала изумлять ее решимость. Она никогда не поддавалась усталости. Когда ноги и руки начинали так болеть, что любой на ее месте отказался бы продолжать, она только усиливала хватку.
Когда Шамир объявил, что она готова к первой вылазке в настоящие горы и что, дождавшись наступления лета, он поведет ее на штурм главной вершины Колорадо, Сьюзи на радостях пригласила его на ужин.
Если не считать нескольких совместных походов в закусочные в дни обучения, это была их первая совместная трапеза. В тот вечер Шамир поведал ей о своей жизни, о том, как приехали в Америку его родители, об их скромной жизни, о жертвах, на которые они пошли ради того, чтобы он получил образование. Сьюзи не стала рассказывать о себе сверх того, что он и так знал: она живет в Бостоне и тратит все выходные на тренировки под его руководством; новостью стало сообщение о намерении покорить на будущий год гору Монблан.
Шамир уже пытался совершить восхождение на вершину Монблана, когда выиграл годом раньше университетский конкурс и разжился деньгами на поездку в Европу. Но в тот раз гора ему не покорилась: ему пришлось повернуть назад, когда до вершины оставалось несколько часов пути. Он все еще не избавился от чувства горького разочарования и успокаивал себя тем, что вернулся в лагерь вместе с товарищами живым и невредимым. Монблан часто губил тех, кто проявлял упорство.
— Вы говорите о горах так, словно у них есть душа, — сказала она ему под конец ужина.
— В это свято верит каждый альпинист. Надеюсь, и вы теперь тоже.
— Вы бы туда вернулись?
— Если бы нашел средства, вернулся бы.
— Шамир, я хочу сделать вам непристойное предложение: давайте, когда закончится мой учебный курс, я сама вас туда отвезу.
Шамир полагал, что Сьюзи еще не достигла уровня, позволявшего подступиться к Монблану. К тому же на такое путешествие пришлось бы изрядно потратиться. Поэтому он с благодарностью отклонил ее предложение.
— Меньше чем через год я совершу восхождение на Монблан — либо с вами, либо без вас! — заявила Сьюзи, вставая из-за стола.
Сразу после их сближения в Колорадо с поцелуями на вершине пика Грейс Шамир отказался принимать у нее плату за инструктаж.
Следующие полгода Сьюзи не давала ему покоя своей навязчивой идеей — покорением высочайшей точки Европы.
Как-то ноябрьским утром у Шамира со Сьюзи единственный раз вышла ссора. Вернувшись домой, он застал ее сидящей по-турецки на полу в гостиной перед расстеленной картой. Ему хватило брошенного мельком взгляда, чтобы узнать очертания горного массива, по которому Сьюзи провела красным карандашом маршрут восхождения.
— Ты еще не готова, — повторил он, наверное, в сотый раз. — Ну почему ты не можешь наконец оставить эту нелепую идею, втемяшившуюся тебе в голову!
— Потому что не могу! — отрезала она и сунула ему под нос два авиабилета. — Мы вылетаем в середине января.
Он бы и летом не осмелился пойти с ней на штурм Монблана, в январе же и подавно. Сьюзи пыталась его убедить, что в разгар сезона Монблан становится туристической Меккой, а она мечтает забраться на эту вершину только с ним вдвоем. Она несколько недель разрабатывала маршрут и теперь представляла его в мельчайших подробностях.
Шамир дал волю своему негодованию. На высоте 4800 метров содержание кислорода в воздухе уменьшается вдвое, у тех, кто рискнет подняться на такую высоту без надлежащей подготовки, начинается головная боль, тошнота и головокружение, ноги становятся ватными. Зима — сезон для опытных альпинистов, до которых Сьюзи еще далеко.
Но упрямица твердила свое:
— Мы пройдем через Дом-дю-Гуте к вершинам Бос. В первый день мы доберемся до станции Ни-д'Эгль. Оттуда шесть, от силы восемь часов пути до приюта Тет-Рус. На рассвете доберемся до Домского перевала, оттуда пойдем к стоянке Валло. 4362 метра — это высота пика Грейс. Обещаю, отсюда мы повернем назад, если погода не позволит идти дальше. Потом — Гранд и Птит Бос, — продолжала она, все больше приходя в возбуждение и тыча в красный крестик на карте. — Наконец, скала Турнет — и сама вершина. Фотографируемся там — и вниз. Вершина, о которой ты всегда мечтал, покорится тебе!
— Я мечтал сделать это совсем не так, Сьюзи, не рискуя понапрасну. Мы обязательно совершим восхождение на Монблан — но только тогда, когда у меня будут средства, чтобы самому повезти туда тебя. Даю слово! А этой зимой — нет: это было бы самоубийством.
Но Сьюзи и не думала отступать.
— А если с той самой минуты, когда мы впервые поцеловались на вершине пика Грейс, я мечтаю о том, чтобы на вершине Монблана ты сделал мне предложение? А если для меня самое лучшее время для этого — январь? Разве это не важнее твоих дурацких метеорологических соображений? Ты все портишь, Шамир, я просто хотела…
— Я еще ничего не испортил, — пробормотал он. — Ты все равно всегда добиваешься своего. Хорошо! Но учти, с этой минуты я ни разу не дам тебе передохнуть. Каждый свободный момент должен быть посвящен подготовке к этому безумию. Ты должна подготовиться не только к восхождению на эту гору, гораздо более коварную, чем кажется, но и к тамошнему климату. Ты даже не представляешь себе, что значит попасть в ураган на такой высоте!
Теперь Шамир вспоминал каждое слово, произнесенное тогда, в тепле его дома в Балтиморе, стараясь не думать о боли, которую причиняли острые иглы инея, впиваясь ему в лицо.