Зачем он так? Я ведь просто хочу быть ближе… Хорошо, что я кот-оборотень и мы не воем. Грозный рык разнесся по лесу, и я ускорил свои движения, подальше от него, даже запаха не хочу! Дальше!
Кинг.
Когда Мэт молча вышел, я сразу даже не сообразил. А уже через десять минут тишины, я понял. Он обижен. Так сильно мы его еще не задевали.
- Лайям, он уйдет.
- Ну, знаешь, для того, кто только и строит планы как его разозлить, унизить и обидеть. Ты сейчас слишком нервничаешь.
- Но я же не хотел его обижать так сильно.
- Кинг, ты старший из нас, а иногда мне кажется, что это Элик. Ты хотел. Ты с самого начала нарывался именно на то, чтобы он сбежал, тогда что ты теперь так на меня смотришь. Это был твой план, твоя месть. Только, я с самого начала говорил – не заигрывайся.
- Что делать?
- Кинг, ты меня удивляешь. Он ушел, его больше нет в твоей жизни, ты свободен. Радуйся. – Но мне не было радостно. Я чувствовал, как больно сделал своим спектаклем моему партнеру, как его сердце сжимается от обиды, почти ненависти. Как он все дальше от меня.
Но я, в отличие от него, прекрасно знал – не убежать. Мы будем чувствовать друг друга всегда. И сойдем с ума в одиночестве.
И чего я добился?
Я вскочил и перекинулся, бросился на улицу. Я слишком хорошо чувствовал его, ему не скрыться. Но я пока не знаю, как извиниться за свои действия…
Я был слишком поглощен своей местью одному из обидевших меня. Я не заметил, как слишком больно задел его.
Я как раз пересекал поляну, когда на нее прыгнул огромный кот, перегородив мне путь в лес.
- Мунакат? – перекинулся я. Он тоже плавно перетек в человеческую ипостась.
- Ты никуда не пойдешь.
- Но он ушел, я обидел его, я хочу…
- Кинг, я не влезал в это только потому, что думал, что ты понимаешь что делаешь. Древний закон не запрещает наказывать нерадивых партнеров их половинками. Но я забыл, что ты еще слишком юн. И я еще раз повторяю: ты никуда не пойдешь. Если Мэтью захочет вернуться, он вернется, если нет, это будет лишь твоя вина. – Я смотрел на серьезного Муна и не знал, что мне делать. Он как Альфа может мне приказать, он как отец заботится обо мне, но мое сердце разрывается от отчаянья.
- Папа, пожалуйста, я не знаю, что мне делать. – Он вздохнул и притянул меня к своей груди, я уткнулся в нее и расплакался.
- Ты любишь его?
- Не знаю.
- Ты боишься за него? – он гладил меня по волосам.
- Да, я боюсь, что он не захочет возвращаться.
- Это воля Бастет, котёнок. Когда у тебя искренне просят прощения, ты должен простить. – Я застыл. Я иногда забываю, что он чувствует нас всех, каждого, я забываю, сколько он прожил и какой у него опыт.
- Я не сказал ему ничего.
- Зря. – Он подхватил меня на руки и понес обратно в дом. Легко поднялся по лестнице и, пройдя в мою комнату, уложил меня на кровать. – Поспи, если через два дня он не вернется, значит, будем искать.
- Мун? – он обернулся от двери.
- Что, котёнок?
- Только папе не говори, я не хочу, чтобы он думал, что я ничтожество.
- Не скажу. Только, Кинг, малыш, он догадается обо всем сам, Дункан очень умный человек.
С этими словами он прикрыл дверь, а я остался в темноте, и мне все казалось, что Мэт курит свои земляничные сигареты в коридоре на подоконнике. И их сладковатый аромат так дурманит…
Утром я лишь отодвинул одеяло и встал. Я так и не смог заснуть, как бы далеко он не находился, как бы не закрывался, я все равно чувствую его, как себя.
Умылся и почистил зубы, хотя оборотням это ненужно, мы чистим зубы естественным путем в кошачьей ипостаси. Но я все равно это сделал, потому что паста на полке была детская – клубничная. Невкусная, раздражающая, но сразу заставляющая мыслить здраво. Я уперся лбом в зеркало и, наконец, всхлипнул. Мэт бежал от меня стремительно, и думал только о том, чтобы никогда не встречаться со мной. Я знал, что так будет, чувствовал, что перегибаю, но не смог остановится. Не послушал Лайяма. Да и сам я прекрасно знал, что делаю все не так, что, причиняя боль, только отдаляю от себя партнера. Но моя сущность зверя никак не могла определиться чего она хочет – разодрать партнера за боль, или же опустится на колени и просить, чтобы партнер взял меня во всех мыслимых и немыслимых позах. Мне было плохо но, к большому сожалению, Мэтью было намного хуже. Я затронул его самолюбие, гордость, и теперь он не желает меня видеть.
Я встряхнулся.
Собственно, почему я так расстроился, не из-за того, что он ушел? Причина должна быть рядом… Мэт…
Я ударил о кафель ладонью, когти врезались в него, и в ванную посыпалась крошка. Странно. Я точно знаю, что такое любовь. Папа меня любит, Элик, Лайям… Любовь. Я не люблю Мэтью, тогда почему я так паршиво себя чувствую?
Я включил душ и под струями теплой воды, немного расслабился. Посмотрим…
Было рано, и моя семья еще спала, правда не вся. Я зашел в детскую и опустился около кроватки. Папа устроил ее так, что бы Джулиан не пострадал когда выбирался ночью к ним в ипостаси. Джул смотрел на меня своими, еще голубыми, глазами и улыбался. В человеческой форме он был еще жутко беспомощен, но в кошачьей - уже опасен.
Я протянул руку, и он ухватился за мои пальцы.
- Привет.
- Ргррр… - в ответ сказал он. «Агу» малыши оборотни не говорят, они рычат. – Грргррр… - он потянул мой палец в рот и облизал, голубые глазки с вертикальными зрачками зажмурились от удовольствия.
- Нравится, Джулиан? – он не ответил. – А вот я сам себе противен. Знаешь, когда ты вырастешь, мы пожалуй постараемся оградить тебя от боли. Сам не пойму, но вот посмотри, что получилось у твоего старшего брата - не любовь, а одна неприятность для психики. Хотя у оборотней с этим проблем быть не должно.
- Ррррр? – я снова обратил внимание на малыша, он перекинулся и встал на задние лапки, смотря на меня не по годам умными глазами. – Мур… - я погладил его лобастую морду и между ушками.
- Ты такой красивый, малыш. Думаю, в прайде от тебя будут сходить с ума… - он легко перепрыгнул перегородку и потерся об мое бедро головой. Я прикрыл глаза. Мэтью остановился.
Что будет, если я останусь сидеть тут вечно? Я покачал головой и встал с пола, подхватил Джулиана и пошел на кухню, нужно покормить малыша, пусть папа поспит.
На кухне было темно, и я включил свет, подошел к холодильнику и замер. В нос ударил запах крови и гноя. Я обернулся…
Произошло сразу несколько вещей.
Джулиан на моих руках перекинулся и истошно закричал, в кухню в одних пижамных штанах вбежали Мунакат и папа. У папы в руках ножи. Мун перекинулся и прыгнул в то место, где на полу лежало тело, загораживая нас. Я прижимал к себе ребенка и пытался его успокоить.
- Кинг, иди сюда, медленно. – Позвал меня папа.
- Кто это? – я прижался к нему спиной, а он погладил Джулиана по лобику.
- Не знаю. Мы даже не почувствовали, что в доме посторонний. Только твои эмоции. Тихо, Джулиан, малыш, все хорошо, иди к папочке. – Я аккуратно передал заулыбавшегося Джул папе. Но и сам прижался плотнее к его теплому боку. От папы пахло потрясающе хорошо, если признаться честно, я, когда первый раз почувствовал этот аромат, подумал, что Дункан мой партнер, хотя уже знал, что это Мэт. От Дункана пахло добротой, защитой, любовью.
Мои мысли прервал голос Муна.
- Кинг, принеси аптечку.
- Аптечку? – удивился я.
- Да, ему нужна помощь.
- Разве оборотень… - начал папа.
- Дункан, это человек.
Мы в ступоре уставились на спокойное лицо Мунаката. Человек?
- Я сейчас! – от двери прокричал Элик. Вообще аптечка у нас стоит в его ванной. Так что это резонно, что он за ней и пойдет, но человек на нашей кухне. Мунакат поднял тело и положил на стол, белая скатерть тут же стала красной, кровь так быстро окрашивала ее в непривычно алый, я поежился. Дункан передал Джулиана подошедшему Лайяму и подошел к холодильнику, взял смесь и включил плиту. Поставил ковшик с водой подогреваться и опустил в него бутылочку. А сам не сводил взгляд с тела на нашем столе.