— У вас есть средства для этого?
Гудман рассеянно улыбнулся.
— У меня достаточно средств.
— Разведение скота, должно быть, более выгодное дело, чем я думала, — пробормотала Брайони и уставилась на огонь.
— Скотоводство, как и все остальное, переживает периоды спада и подъема, — ответил Грант Гудман. — Но я всегда считал, что нельзя держать яйца в одной корзине. А ты как думаешь?
Помимо своей воли Брайони начинала загораться его идеями. Этот бизнес, должно быть, у меня в крови, думала она. Быть управляющим курорта, пользующегося международной известностью, это ли не предел ее мечтаний по части карьеры? Но как сотрудничать с Грантом Гудманом, даже если работа не будет зависеть от того, будет она спать с ним или нет? Она на секунду закрыла глаза. "Что с тобой, Брайони?" Она встала и подошла к тележке налить себе кофе из серебряного термоса.
— Мне кажется, важно сохранить тепло и дружескую атмосферу, которые есть здесь сейчас, — задумчиво сказала Брайони. — Мне бы не хотелось, чтобы сюда приезжали одни толстосумы. Нет-нет, это не имеет никакого отношения к моим предубеждениям, это обыкновенный здравый смысл. После покорения горы люди хотят расслабиться, пообщаться друг с другом в теплой, дружеской атмосфере, и это как раз то, что привлекает сюда таких, как Дуайт и Дора.
— Я целиком с тобой согласен, — ответил Грант Гудман. — Уверен, Дуайт и Дора вернутся домой и будут вспоминать последний вечер, когда вы пели вместе под пианолу, с тем же удовольствием, как и покорение горы Крейдл.
Брайони протянула Гранту Гудману чашку с кофе.
— Есть только одно "но", — спокойно сказала она.
— Мои намерения в отношении тебя? — спросил Грант Гудман.
— Совершенно верно.
— Не понимаю, в чем тут проблема. Чем лучше мы будем ладить, тем лучше для всех.
— Нет, это не так, — с нажимом ответила она. — Если предположить, чисто гипотетически, разумеется…
— Разумеется.
— Это означало бы провал, мистер Гудман. Ну не можете же вы всерьез считать, что я буду вашей любовницей, — глаза ее сверкнули, — готовой делить ваше ложе, когда вы здесь, и работать как лошадь, когда вас нет! А именно это вы мне предлагаете, насколько я поняла.
— Не вижу причин, почему бы тебе не работать, — медленно проговорил Грант Гудман. — Не всю жизнь, разумеется, хотя — кто знает? — но столько, сколько нам потребуется для того, чтобы Хит-Хаус стал тем, чем он должен стать. Это вполне сможет компенсировать тебе отсутствие мужчины в твоей жизни. Я даже считаю, что это поможет тебе в твоей добровольной ссылке, а как это поможет мне, я уж не говорю. — Он поднял голову, взгляд его карих глаз был поразительно циничен.
Брайони нервно сглотнула.
— Почему вы, почему вы… такой? — прошептала она в отчаянии.
— Почему я реалист, Брайони? Ты об этом спрашиваешь?
— Нет! То есть я хочу сказать — должна быть какая-то причина… Каким образом я могла навлечь все это на себя? Это все… все из-за того, что произошло в Сиднее? — На какую-то секунду в ее глазах мелькнула мольба, и она опустила голову, не веря самой себе, что могла так унизиться перед этим человеком.
— А что все-таки произошло в Сиднее? — спросил Грант Гудман спустя некоторое время.
— Я уже рассказывала, — упрямо ответила Брайони.
— Собственно, единственное, что ты мне рассказала, это, что за совершенные ошибки ты уже расплатилась.
— По-моему, это очевидно, — язвительно заметила она.
— Возможно, но из этого не следует, решила ли ты намеренно разрушить брак в целях своей карьеры или была безумно влюблена в того парня и просто ничего не могла с собой поделать. Должен признаться, некоторые признаки… когда ты целовала меня помимо своей воли, — он слегка улыбнулся, — говорят о весьма страстной натуре. — Брайони побелела, но Грант Гудман невозмутимо продолжал: — Если же это второе, что ж, мы все совершаем ошибки. Я сам женился на девушке, у которой была красота, неизменно ассоциирующаяся с ангельской добродетельностью, а оказалось, что за этой внешностью скрывалась душа потаскушки. Эта ошибка стоила мне очень дорого, уверяю тебя, Брайони. Хорошо еще, что дела на ранчо шли тогда неплохо. Так что же это все-таки было?
— Первое, — ответила Брайони, пытаясь скрыть свои истинные чувства, хотя глаза ее смотрели холодно и, казалось, она не слышала того, что Грант Гудман рассказывал ей о своем браке. Она немного помолчала, затем резко проговорила: — Так вот в чем дело. Выходит, с тех пор любая женщина стала для вас козлом отпущения из-за вашей красивой, но неверной жены!
Взгляд Гранта Гудмана стал задумчивым.
— Козлом отпущения, говоришь? Нет, не думаю, хотя, конечно, неприятно сознавать, что был когда-то чересчур доверчивым. Я прекрасно понимаю, что на свете есть порядочные женщины, но все равно не хочется повторять ошибок, которые совершил в двадцать лет.
Грант Гудман посмотрел на Брайони, криво усмехнувшись.
— Как тебе такой расклад? Согласен, у меня остались шрамы, впрочем, как и у тебя, потому что, хотя и утверждаешь обратное, ты не можешь быть бездушной авантюристкой — если бы это было так, ты бы себя здесь не похоронила. Вот почему я считаю, что мы идеально поладим. Наши с тобой иллюзии потерпели крах, но у нас обоих в жилах течет не вода, а кровь, а ты, моя дорогая, — просто сказал Грант Гудман, — создана для любви.
— Почему… — голос Брайони дрожал, — почему вы просто не скажете — для секса? К чему эти облагораживающие формулировки?
Грант Гудман пожал плечами.
— Жизнь довольно прозаическая штука, не так ли, Брайони? Но между двумя людьми, которые искренне желают друг друга, может быть нечто большее, чем секс, разве не так? — Он подождал, пока Брайони что-то скажет, но слова не шли у нее с языка. — Может быть, взаимная привязанность, — продолжил он, — а может быть, понимание того, что без определенной разрядки действительно можно начать пинать ногами стиральные машины.
— А других мудрых утешительных слов у вас для меня нет? — с горечью заметила Брайони.
— Например? — удивленно спросил он.
— Например, как лично вы собираетесь разряжать наше общее уныние. Или в унынии пребываю я одна?
Он рассмеялся.
— Ну что ты! А если честно, не знаю.
Брайони спокойно посмотрела на Гранта Гудмана.
— Вы не откажетесь от своих слов относительно моей работы, каким бы расстроенным себя ни чувствовали?
— Обещаю. Собственно, мы можем обсудить это, если хочешь: условия, зарплата и прочее.
— Они что, изменятся? — спросила Брайони.
— Естественно, — сухо ответил Грант Гудман. — Ты будешь отвечать за более крупный объект, именно тебе предстоит улаживать все вопросы во время строительства, и, кроме того, судя по тому, как ты крутишься, я считаю, что тебе недоплачивают. Но контракт будет подлежать ежегодному перезаключению. — Тут он назвал сумму, от которой у Брайони широко раскрылись глаза. — Тебя это впечатляет? — спросил он.
— Да, — протянула Брайони. — Вы уверены, что не перешли от шантажа к подкупу?
— Уверен. — Вид у Гранта Гудмана был невозмутимый. — Ты несколько отстала от жизни, что касается цен, Брайони, — добавил он с иронией.
— Я бы, пожалуй, конечно если приму ваше предложение, — сказала Брайони неуверенно, — работала на помесячной основе.
— Я в этом не сомневаюсь ни минуты, — бесстрастно ответил Грант Гудман. — Чтобы можно было быстренько смотать удочки, если твоя маленькая война потерпит поражение. Но мне нужен кто-то, кто проработал бы на этом месте по крайней мере год. Решай — мои условия неизменны.
В глазах у Брайони промелькнул гнев.
— Как я могу принять такое важное решение в считанные секунды! — запротестовала она.
— У тебя есть время подумать, пока я съезжу в Сидней. Да, кстати, ты не могла бы пригласить всех на собрание завтра утром, скажем, в десять?
— Но ведь вы еще пока официально не владелец, мистер Гудман, — холодно заметила Брайони.
— Нет, владелец, — спокойно ответил он. — Полновластный владелец.