— Ну-у-у, — сделав неимоверное усилие, Женька сел на своем ложе, обхватив колени руками, но глаза его под длинной модельной челкой оставались закрытыми.
— Кончай мычать, сейчас лечиться будем.
Евгений приоткрыл один глаз и уставился на Алискера, покачиваясь из стороны в сторону и не переставая трястись всем телом.
— Ты кто? — наконец произнес он.
— Сейчас я для тебя доктор, — Алискер поднял стакан с куба, используемого в качестве стола, и протянул его Евгению, — держи.
— Что это? — Женька недоверчиво посмотрел на стакан, но все же взял его.
— Пей, не отравишься.
Сунув нос в стакан, Евгений потянул воздух ноздрями. Волна отвращения прошла по всему его телу, он открыл рот и тяжело задышал.
— Давай, давай, — подгонял его Алискер, — как говорит Михал Михалыч, водка в малых дозах полезна в любых количествах.
Наконец, собравшись с силами, Женька поднес стакан ко рту и маленькими глоточками, сморщившись точно печеное яблоко, влил в себя содержимое стакана.
— Закусывать будешь? — Алискер показал ему колбасу.
Женька отрицательно покачал головой и поставил пустой стакан на пол рядом с собой. Он еще дрожал, но щеки его порозовели, в глазах появился здоровый блеск, дыхание стало ровнее.
— Че ж это я вчера так накушался? — спросил он сам себя, — а-а, после вчерашнего салюта зашли сюда вместе с Наташкой и ее новым приятелем. Че ж это они меня здесь бросили, свиньи! Как пить за мой счет, так — пожалуйста, а как домой меня проводить, так нету никого. Ну ничего, попляшут они у меня! Тебя как зовут, друг? — вскинул он на Мамедова свои карие глаза.
— Алискер.
— Слушай, — он прищурился, — у тебя очень неординарная внешность, давай я тебя поснимаю.
— Давай в другой раз, — улыбнулся Мамедов, — а сейчас я бы хотел тебя кое о чем спросить.
— Спрашивай, о чем разговор, — Евгений развел руками, — я добро не забываю. Давай только еще грамм по сто, а? Потом пойдем перекусим, я угощаю, там можешь спрашивать о чем угодно.
— Колбасы не хочешь?
— Нет, нужно чего-нибудь горяченького.
* * *
— Гора не идет к Магомету — Магомет идет к горе, — на пороге кабинета Вершининой стоял Мещеряков. Его опухшая, помятая физиономия хранила следы вчерашнего праздничного возлияния. — Можно?
— Чего ты спрашиваешь? — улыбнулась Вершинина. — Входи, конечно!
— Ты своего престарелого шефа навестить не хочешь — дай, думаю, на огонек зайду. — Мещеряков водрузил свои тучные ягодицы на кожаное сиденье кресла.
— Я думала, Миша, ты сегодня на работу не выйдешь, еще денек дома потусуешься, — Вершинина лукаво посмотрела на Мещерякова.
— Да разве Томка даст спокойно посидеть: то это ей нужно сделать, то — другое. Хотела меня на дачу утянуть! Ну уж нет! Пойду-ка, думаю, я лучше на работу. А ты как, Валентина, отпраздновала? В гордом одиночестве? — Михаил Анатольевич хитро сощурил свои и без того похожие на щелочки глаза.
— Тебе, Миша, как ты говоришь, Тамара Петровна на нервы действует, а мне — твои намеки, догадки да подковырки!
С Мещеряковым я когда-то работала в органах. Сидели мы на разных этажах, в разных отделах: я — в аналитическом, он — в оперативном. Организовав фирму «Кайзер», он перетянул и меня, вернее, не перетянул, а спас от безработицы. Ведь к тому времени я «осталась на бобах». Из органов пришлось уволиться, и я пребывала в раздумьях: куда пойти, куда податься? А здесь такой случай! «Кайзер» занимался изготовлением стальных дверей и установкой сигнализации. И вот я возглавила службу безопасности при этой фирме.
У меня не было причин жаловаться на своего шефа, если не считать его постоянного вмешательства в ход проводимых мной расследований и в мою личную жизнь. Мое положение разведенной женщины не давало ему покоя, и он считал себя просто обязанным помогать мне словом и делом. Он выступал в роли мудрого советчика, когда в кабинетных беседах пытался донести до моего сознания, как это разумно и прекрасно — жить парами. Иногда он брал на себя роль легкомысленной свахи, пытаясь свести меня с некоторыми из своих солидных друзей и приятелей.
— Да ты, Валентина, не кипятись! Я просто так полюбопытствовал, а ты — с места в карьер! Олег-то не приходил?
— Звонил. — Нехотя ответила Вершинина.
— И все? — разочарованно произнес Михаил Анатольевич.
— В гости набивался. Но у меня были другие планы.
— Правда? Все-то ты от меня скрываешь! Могла бы и поделиться хоть раз со своим старым другом!
— Он, естественно, не меня хотел увидеть, а Максима.
— А как он с Мариной своей поживает? Доволен?
— Меня это не интересует. Главное — чтоб о сыне почаще вспоминал. Материальная сторона меня не волнует, просто чтоб не забывал, что у него сын подрастает, внимание ему оказывал. Максим его любит!
— Это понятно, — Мещеряков закурил, — а кто этот твой новый на «ауди»?
— Ну, шагу не шагнешь, чтобы кто-нибудь не узнал! Приятель. Ты удовлетворен?
— Удовлетворен. — С обидой произнес Мещеряков. — Ладно, не хочешь о личном, — потер он свой тройной подбородок, — расскажи че у тебя на работе новенького.
— Расследование начинаю, Миша…
— А я почему об этом не знаю?
— Не успела доложить — праздник был. — Усмехнулась Валандра.
— Когда ж ты успела клиента-то подцепить? — хитро прищурился Мещеряков.
— Он сюда позвонил, а потом ко мне домой подъехал, — не моргнув глазом, сказала Вершинина.
— На дому прием ведешь, значит?
— Клиент, Миша, солидный. Я твоей формулировкой пользуюсь. И дело конфиденциальное. — Вершинина шутливо понизила голос.
— Не слишком ли много таинственности?
— Прямо уж не знаю, Миша, посвящать ли тебя…
— У тебя, никак, секреты от шефа завелись? Так кто же он, твой мистер Икс?
— Мэр наш.
— Дыкин? — как-то бессмысленно заморгав, переспросил Михаил Анатольевич.
— Негативы ему нужно найти. Если не найдем — ему каюк! Его на какой-то вечеринке один фотограф-любитель в компании с Шаровым заснял. Сам понимаешь — дело серьезное!
— Подожди-ка, Шаров — это же…
— Да, да. Крутой парень. Так вот, какая-то девица украла пленку и попробовала Дыкина шантажировать.
— И что же?
— Грохнули ее, вот что! Кто-то еще за пленкой гоняется. Так что, Миша, и для нас настал черед поучаствовать в гонке.
— Каков призовой фонд? — В бесцветных глазках Михаила Анатольевича загорелись синие огоньки алчности.
— Двадцать тысяч. Расходы, разумеется, в призовой фонд не входят.
— Двадцать тысяч — чего?
— Миша, я же тебе сказала, что наш клиент — мэр! — Вершинина сделала ударение на последнем слове.
— Так что же, Дыкин через мою голову к тебе обратился? — В Мещерякове заклокотала обида.
— Миша, это — второстепенный вопрос! Главное теперь — в грязь лицом не ударить!
Глава третья
Войдя в помещение кафе, Алискер с удовольствием окунулся в его приятную, почти интимную атмосферу: в зале царил теплый полумрак, по которому мягко стелились волны медленной мелодии Леграна. Бесшумно скользили официантки в белых передниках.
— Люблю ненавязчивый сервис, — манерно произнес Евгений, усаживаясь за круглый столик и живописным жестом подзывая к себе коренастую рыжую официантку. — Ты что будешь?
Мамедов заглянул в меню.
— Возьму, пожалуй, крабовый салат, минеральную воду и кофе.
— У тебя рацион прямо как у топ-модели! — пошутил Женька. — А мне, девушка, пожалуйста, цыпленка-табака, сливки с черносливом и каппучино. Так, а выпивать что будем? — Он лукаво посмотрел на замершую в ожидании официантку, — что вы нам посоветуете?
— Есть водка, пиво, коньяк, вино, бренди, портвейн хороший. Да вот же карта вин! — неохотно, точно ее просили рассказать таблицу умножения, ответила рыжая.
— Может, по пятьдесят коньяку? — утратив интерес к официантке, предложил Мамедову Женька.