В причинах и последствиях взрыва разберутся криминалисты. Ну, и люди Скрынника, само собой. А вопрос я задала просто ради того, чтобы вывести мальчика из ступора, помочь ему переключиться – если человек начинает вспоминать, сопоставлять факты, анализировать, значит, он уже потихоньку выходит из шокового состояния.
– Я не знаю, – забормотал Стас. – Ничего не понимаю… Мы с Машей вышли из подъезда. Собирались сесть в машину. Я уже снял куртку и бросил ее на сиденье. Но тут Маша остановилась и принялась застегивать мне пуговицу на рубашке… И вдруг взрыв.
Да, парень, повезло тебе, что у тебя такая заботливая подруга…
Стас уставился на остов машины, где догорали тела его охранников.
– Что с Машей? – вдруг резко и требовательно спросил сын олигарха.
– Она ранена, но жива. Сейчас «Скорая» будет, медики скажут точнее. Вам повезло, что вы не успели сесть в машину. Все будет хорошо, – я ободряюще улыбнулась.
Пусть я совсем не уверена в том, что говорю, парню об этом знать совсем не обязательно. Возможно, все действительно обойдется, и подругу Стаса успеют спасти. Мальчик неплохо держится – учитывая то, что ему довелось пережить и насколько непривычной для него была ситуация.
Слезы у него высохли – точнее, застыли на щеках. Что это Скрынник там возится? Парня нужно как можно скорее убрать отсюда. Посадить в теплую машину, дать глоток спиртного, потом показать медику. А полиция еще успеет поговорить с парнем. Так, даю господину Скрыннику ровно три секунды. Если он не начнет действовать, беру инициативу на себя. Раз, два…
Старый безопасник подошел и накинул Станиславу на плечи собственное пальто – довольно старомодное, кстати.
– Ну что? – я повернулась к Скрыннику. Тот выглядел неважно – лицо землистое, бульдожьи брыли обвисли. Да, представляю себе реакцию олигарха – Новицкий не простит начальнику своей СБ того, что могло случиться с его сыном. Весь Станислав уцелел чудом…
– Едут, – сипло ответил безопасник.
Стас отошел от нас на несколько шагов. Я с тревогой следила за парнем. Самое умное, что можно сделать, – убрать его с места происшествия, и как можно скорее. Я кивнула на сына олигарха и вопросительно взглянула на Скрынника. Отставной гэбэшник кивнул в ответ:
– Да, я вызвал одну из наших машин. Через пять минут они будут здесь.
Отлично. Скрынник – профессионал, а значит, мы понимаем друг друга без слов. Думаю, мы сработаемся, несмотря на взаимную неприязнь. И обеспечим безопасность Станислава Новицкого, несмотря ни на что.
Только я так подумала, как вдруг сын олигарха обернулся к нам. На лице его было непонятное мне выражение. Я кинула быстрый взгляд на Скрынника. Тот потрясенно таращился на молодого хозяина. Руки Стаса были в карманах пальто.
«Нет, – мелькнуло у меня в голове. – Только не это».
– Я убийца, – едва слышно произнес Новицкий-младший. – Я всем приношу несчастья. Я не могу с этим жить. Прощайте.
Он еще не успел договорить свое «прощайте», а мы со Скрынником уже бросились на него. Несмотря на возраст, безопасник проявил удивительную прыть, но шансов у него не было. Как и у меня, к сожалению. Я прыгнула на мальчишку, как пантера Багира, но опоздала. Станислав Новицкий достал из кармана пальто Скрынника руку, в которой был зажат пистолет, быстро поднес к виску и выстрелил себе в голову.
Глава 2
Первая мысль, мелькнувшая у меня после случившегося, была такой: «Поздравляю, Охотникова! Это был самый короткий контракт за все время твоей работы в качестве телохранителя…»
Вообще в стрессовых ситуациях в голову лезет всякая чушь. Ничего страшного в этом нет – просто мозг защищается от кошмара происходящего. Лишь бы это не мешало работе…
Когда спустя две минуты во двор, визжа сиреной, влетела «Скорая», стало ясно – все не так плохо, как могло бы быть.
Во-первых, я все-таки успела сбить парню прицел, рука Стаса дрогнула, и пуля прошла по касательной. Кровищи было – жуть, парень сидел на снегу и в ужасе смотрел на свои окровавленные руки и одежду, но в целом следовало признать – младший Новицкий родился в рубашке. Пуля содрала лоскут кожи вместе с волосами, ну и контузило мальчишку, конечно. А так все обошлось.
Вторым счастливым обстоятельством стало то, что пистолет у Скрынника был двадцатого калибра. Надо же, серьезный мужчина, начальник службы безопасности олигарха, а носит с собой игрушку… Хотя это как раз объяснимо. Скрынник постоянно окружен профессионалами, вооруженными серьезно. И самому начальнику нет необходимости таскать базуку – достаточно мигнуть кому-то из своих. А пистолетик, скорее всего, личное оружие господина Скрынника. Если бы самоубийство Стаса удалось, Скрыннику оставалось бы лишь из него застрелиться. Только целиться надо было бы как следует…
Сына олигарха и его невесту доставили в больницу. Машу моментально укатили в операционную. Модель была жива, но на лицах врачей оптимизма не просматривалось. Но беспокоиться о Маше мне было некогда. Жаль девушку, конечно, но моя забота – безопасность Станислава Андреевича.
Мы с господином Скрынником отправились в больницу на «Лендровере». Шофер в залитой кровью девушки рубашке сидел за рулем. Видимо, модель произвела на него сильное впечатление, потому что он несколько раз повторил:
– Сволочи какие, девчонку-то за что?
Наконец Скрынник велел ему заткнуться и следить за дорогой. Сам начальник службы безопасности был озабочен куда более серьезными проблемами. К примеру, сохранностью собственной шкуры.
Я сделала такой вывод на основании того, что Скрынник не остался не месте взрыва. Мало того, он всего лишь отдал распоряжение по телефону, и теперь иметь дело с полицией и спецслужбами предстояло его заму – тот должен был прибыть с минуты на минуту. А сам Скрынник поехал в больницу вслед за Стасом.
Я села в «Лендровер» только после того, как в моем присутствии медики осмотрели Новицкого-младшего и сообщили, что опасности для жизни нет.
И вот теперь мы катили вслед за «Скорой» – завывая сиреной и сверкая мигалкой, та расчищала путь в потоке машин. Стаса забрала та же самая «Скорая помощь», в которой везли его невесту. Парню наложили повязку и усадили в кресло, в котором обычно ездят родственники, сопровождающие больного.
Конечно, это было нарушение правил. Во-первых, следовало вызвать вторую машину «Скорой помощи» и увезти Стаса на ней. Во-вторых, мне как телохранителю парня полагалось его сопровождать. Но Скрынник молчал, и мне пришлось принять решение самостоятельно. Я прикинула и решила, что для нас важнее любой ценой убрать сына олигарха в безопасное место – это раз. Вдруг киллер болтается где-то поблизости? Что мешает ему выстрелить в Станислава с безопасного расстояния? Парню необходима томограмма мозга – это два. Двадцатый калибр двадцатым калибром, но береженого Бог бережет. Если Стас будет винить себя в гибели невесты, он вполне может повторить попытку, когда никого не будет рядом – это три. Так пусть посмотрит, как за жизнь девушки борются врачи – это полезно для таких впечатлительных натур…
Так что в «Скорую» меня не пустили – там и так едва помещалась врачебная бригада. Оставалось надеяться, что киллеру не придет в голову обстрелять «Скорую помощь» на пути ее следования…
Я ни слова не сказала Скрыннику относительно его вопиющего непрофессионализма. Да, ошибки случаются у каждого… Но накинуть на плечи пострадавшего пальто, в кармане которого оружие, – такому нет оправдания. Я не стала лезть с прописными истинами охранного дела не только потому, что давала возможность Скрыннику сохранить остатки самоуважения, но и по другой причине. Скрынник, каким бы противным дядькой он ни был, – профи, а любой профи знает лучше всякого другого, когда пора стреляться. Никто, даже олигарх Новицкий, не накажет Скрынника так, как тот казнит сам себя. Ох, не вздумал бы и этот пустить себе пулю в висок…
Но Скрынник бросил на меня полный злобы взгляд, и я успокоилась – нет, этот мужчина не из тех, кто кончает с собой, чтобы искупить вину. Скрынник из того же ведомства, что и я. А нас учили, что главное – выполнить поставленную задачу. А какой ценой – неважно. Ценой своей жизни? Сойдет. Ценой жизни случайных прохожих и заложников? Что ж, если интересы дела того требуют, придется пожертвовать и пешками тоже.