Проснулась от резкого крика и нескольких голосов раздававшихся снизу. По свету, пробивавшемуся сквозь щели сарая, поняла, что близиться вечер. Аккуратно стряхнув с одежды и волос сено, бесшумно подобралась к краю второго этажа и выглянула вниз. От картины, которая мне при этом открылась, сильная мерзкая дрожь пробежалась вдоль позвоночника, заставив волосы встать дыбом и вырвав из глотки едва слышное злобное рычание. Уроды! Ненавижу! Убью! Все эти мысли пронеслись за мгновение, пока я смотрела на то, как двое мужчин в серых одеждах и высоких черных сапогах с сальными пьяными ухмылками рвали на совсем еще юной девочке, лет двенадцати-четырнадцати, одежду и швыряли ее друг дружке. На руке одного из мужчин, повис маленький мальчик не старше семи лет, который хватался за мужскую руку, в попытке остановить мучения девочки и, судорожно всхлипывая, что-то кричал им обоим. Мужчина резким движением руки отбросил мальчишку от себя, от чего тот ударился головой об один из столбов поддерживающих второй этаж и тут же затих. Девочка взвыла раненым зверем и попыталась броситься к брату, но была остановлена вторым мужчиной, который в этот момент схватил ее за косу и, резко притянув ее к себе, принялся хватать за еще толком не сформировавшуюся грудь. Ее вопли и тоскливый вой, помог мне незамеченной спуститься вниз и подобраться ко второму мужику, который глядя на своего товарища по распутству, стоял и ржал как лошадь. Его хохот захлебнулся в тот момент, когда мой кинжал мягко вошел в его спину, разрывая его черное сердце и прекращая такую никчемную жизнь. Меня не мучила совесть, и мне не было жалко, я слишком часто слышала и видела последствия так разгульных игрищ. И слишком часто в последнее время жертвами становились женщины стерхи, на красоту которых заглядывались многие мужчины самых разных рас. Особенно вампиры, наши исконные соседи и враги, а отныне убийцы всего моего народа.
Второй мужчина, как и девочка, ошарашенные произошедшим, оба замерли, смотря на меня и мою медленно сползающую жертву. Разглядев меня за этой огромной уже мертвой тушей, в глазах девочки загорелся огонек надежды, а вот мужчина быстро справился с первым шоком и, рывком отбросив от себя девочку, вытащил из-за пояса небольшую странную загнутую металлическую штуку и направил в мою сторону. Я напряглась всем телом, ожидая какой-нибудь гадости. Он резким лающим языком начал мне что-то говорить, при этом угрожая этой железякой и, почувствовав уверенность, шагнул ко мне, я же ждать больше не стала. Скользнув резко в сторону и к нему, сделала резкий выпад и вонзила свой меч ему в грудь. В последнюю секунду раздался оглушительный звук, и я почувствовала, как мимо меня что-то вжикнуло и впилось в столб, возле которого лежала скрюченная фигурка мальчика. Из столба в разные стороны брызнули деревянные щепки, но, слава Великой, никого не задело. Обернувшись к мужчине посмотрела в его стекленеющие удивленные глаза и плюнула ему в лицо, выражая таким образом презрение своего народа к таким как он. Женщины священны и ни один мужчина не может безнаказанно причинять ей вред или боль, вот главная заповедь стерхов. Девочка, все еще всхлипывая, пристально и со страхом смотрела на меня, я медленно подошла к ней и, положив ладонь на ее лоб, сосредоточилась, чуть-чуть приоткрывая блоки и выпуская тонкий силовой ручеек. Считать ее знания об этом мире и выучить ее язык много времени не заняло, всего пара секунд, но у меня снова закружилась голова и, судя по теплому ручейку у меня под носом, я заплатила за знания кровью. Медленно и устало опустила руку и, с трудом передвигая ногами, подошла к мальчишке. Прислушалась и, почувствовав как уверенно бьется его маленькое сердечко и медленно поднимается грудь, ощутила как облегчение заструилось по сосудам. Девочка подошла ко мне и неуверенно присела рядом с нами, одной рукой пытаясь сомкнуть разорванные на груди концы рубашки, другой же нежно прикасаясь к лицу мальчика. Затем оглядела два мужских трупа, горько разрыдалась, уткнувшись в спину брата. Она вздрагивала всем телом, казалось, она оплакивает весь мир, а не тот ужас, который только что пережила. Я пересела к ней поближе и начала гладить ее по спине и волосам, пытаясь успокоить и очень удивилась, когда она через мгновение крепко меня обняла и, уткнувшись в шею, зарыдала еще горше. Бедная девочка, такая малышка, а уже столько горя перенесла. Пока мы так сидели, я с трудом осваивала полученные от нее знания. Они были людьми, ее звали Маша, а мальчика Миша, они брат и сестра. По обрывочным сведениям, которые пока еще с трудом укладывались у меня в голове, я поняла, что эти мужчины как она их определила немцы, приехали под вечер и, собрав в общем деревенском амбаре женщин и стариков, заперли их, ожидая каких-то партизан. Что это за люди - партизаны я не совсем поняла пока, но вот что эти немцы не совсем люди, я уже увидела. Её поверхностная память, которую я считала, выдавала страшные картины и сведения зверств этих самых немцев, и я с трудом могла поверить в это. Их нашли в погребе, мать утащили к остальным, а с девчонкой решили поиграть сначала. Доигрались! Темный Шассе, куда это я попала на свою голову?! Ушла от одной войны и попала в другую, а теперь без магии я словно новорожденный щенок. Куда теперь идти и где пережидать до полной луны? Шассе, и как я брошу этих детей одних?! Даже то, что они человеческие детеныши не служит достаточной причиной, чтобы бросить их одних. Пока я судорожно пыталась найти приемлемое для меня решение, девочка успокоилась и, отстранившись от меня, хриплым от слез голосом заговорила:
- Спасибо тебе большое, я даже не знаю, что бы они со мной сделали, если бы не ты!
Она, побледнев, но, все же сумев взять себя в руки, продолжила, а я с трудом осваивала и понимала то, что она мне говорит, но все же с каждым произнесенным ею словом становилось все понятнее и внятнее.
- Надо спрятать трупы, а то если их тут найдут, сожгут всю деревню, таков приказ их начальника лейтенанта Клюгге. Эта белесая сволочь закрыла всех деревенских в амбаре колхозном и ждет появление партизан, а если те не появятся, всех сожгут.
Дикими, от светящегося в них ужаса, глазами она смотрела на меня и последние слова, практически выдохнула, с трудом выталкивая их из себя. У меня встала дыбом шерсть от ее слов, и снова в груди родилось рычание. Маша, закрыв лицо руками, медленно раскачивалась, ссутулив худенькую спину. Рядом зашевелился Миша и, открыв глаза и увидев сестру и меня, тоже тихо заскулил, уткнувшись ей в колени. Я смотрела на этих детей, и мне самой хотелось выть, неужели и здесь тоже только смерть, боль и ненависть. Внезапно снаружи раздалось странное рычание и громкий шум. Дети, словно зверьки, напряглись, прижались ко мне единым движением, и оба выдохнули.
- Немцы! На мотоциклах и грузовик, судя по всему.
Последние предположения выдала Маша, со страхом заглядывая мне в лицо. Покопавшись в новых сведениях, я удивленно нашла пояснение, что такое мотоциклы и грузовик. Такие железные машины. Я облегченно заметила, что ее память уже практически слилась с моей, и я без особых проблем могу находить некоторые аналогии или объяснения тому, что мне не понятно или не известно об этом мире. Жаль, что она еще такая маленькая и так мало знает. Я отстранила детей от себя и, встав уже на более-менее твердые ноги, быстро оглядела сарай в поисках удобного места, затем под нервное молчание детей, раскидала в углу сено и местный огородный инвентарь, с трудом перетащила туда сначала одного, потом другого мужчину. Раскидав испачканное кровью сено по углам и посыпав вокруг свежего, перевела дух и, выглянув во двор и не заметив пока ничего подозрительного, повернулась к ребятишкам, пристально следившим за каждым моим движением. С трудом пока выговаривая незнакомые слова, приказала:
- Быстро в дом, одеваться теплее и брать еды на всякий случай, мы уходить в лес.
- Но как же мама и другие, ведь их сожгут там?
Мальчик со слезами на глазах смотрел на меня, а я не знала, что ему ответить.