Что бы она ни делала за портьерой, это явно не имело отношения к ее костюму. Крючки и петли не могли быть причиной такого нежного румянца или столь очевидного смущения. Мужчина посмотрел на портьеру, и в глазах его запрыгали смешинки — он решил, что правильно оценил ситуацию. Тайное свидание, не иначе.
— Все ясно, — повторил он, едва удерживаясь от хохота. — Я уязвлен. Я по наивности полагал, что твои поцелуи предназначены мне одному.
От этих слов у девушки пересохло в горле, и она непроизвольно облизнула губы. Что же с ней происходит? Почему она не скажет язвительно, что это совершенно не его дело?
Но Корделия тотчас же убедила себя, что должна оставаться здесь, дабы не позволить ему заглянуть за портьеру и обнаружить там Кристиана.
— Кто вы такой? — спросила она, надеясь оттолкнуть его своей грубостью.
— Виконт Кирстон к твоим услугам. — Он церемонно склонил голову, ничуть не смущенный ее обхождением.
Английский виконт. Вовсе не офицер гвардии. Корделия снова облизнула губы. Он смотрел на нее в упор, пытаясь поймать взгляд серо-голубых глаз. Вблизи он выглядел не менее привлекательным, чем из окна дворца. Она поймала себя на том, что чересчур внимательно разглядывает его.
Высокий, стройный, волосы, чернотой не уступающие ее собственным, собраны в косичку на затылке.
В чувственном очертании его губ и волевом подбородке с глубокой ямкой было нечто неодолимо привлекательное.
Люцифер! Господи, о чем она думает? Ее мысли перенеслись к Кристиану, скрывавшемуся за портьерой, но образ друга померк под пристальным взглядом английского виконта, усиливающим ее откровенное смущение.
— Теперь вы имеете преимущество передо мной, — мягко произнес он, отметив изысканность се одеяния, серебряную подвеску на шее, вышитую жемчугом повязку в прическе. — Как я понимаю, вы отнюдь не цветочница и не служанка, несмотря на вашу любовь к поцелуям.
Корделия покраснела и принялась неловко оправдываться:
— Я надеюсь, что моя вольность останется между нами, господин виконт.
Губы его изогнулись в улыбке.
— Но я нахожу такое приветствие в честь моего прибытия совершенно восхитительным.
— Все равно с моей стороны было неприлично вести себя подобным образом, — упрямо повторила она. — На меня временами что-то находит, но ведь это была просто игра, и я отнюдь не хотела нанести вам оскорбление, или… или…
— ..позволить себе чрезмерную фамильярность, — услужливо подсказал ей Лео. — Смею уверить, я именно так и воспринял ваш поступок и, чтобы доказать это, позволю себе получить залог на будущее.
Взяв ничего не подозревающую Корделию за подбородок указательным и большим пальцами, он поцеловал ее. Губы его оказались прохладными, нежными и упругими.
Вместо того чтобы отшатнуться в растерянности и гневе, Корделия неожиданно поняла, что отвечает на поцелуй, приоткрывает губы под энергичным натиском его опытного языка, упивается запахом его кожи. Руки мужчины спустились по спине девушки, задержались на ягодицах, обдали жаром, и она прильнула к его телу, дыша горячо, часто и неровно от захлестнувших ее горячих волн страсти. Зубами она впилась в его нижнюю губу, руки погрузились в его волосы, все тело затрепетало, как бы отдаваясь ему.
Лео отшатнулся назад. Он посмотрел на нее сверху вниз, в его взоре медленно гасла страсть.
— Боже мой, — тихо произнес он. — Что это с вами?
Корделия почувствовала, что кровь отхлынула от лица.
Дикая, неподвластная ей страсть отступила, и она поняла вдруг, что наделала. Поняла что, но не почему. Все ее тело горело, ноги подкашивались. Пробормотав что-то невнятное, она резко повернулась и побежала вдоль галереи, держа одной рукой поднятые юбки.