Трусов Сергей
Сергей Петрович ТРУСОВ
Фантастическая повесть
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Глава I. ЛЕГКАЯ РЯБЬ
Глава II. ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ
Глава III. ТОТАЛЬНОЕ ПОДПОЛЬЕ
Глава IV. ПЕРСПЕКТИВНЫЙ АЛЬЯНС
Глава V. БРОЖЕНИЕ УМОВ
Глава VI. ВСЕ ЛЮДИ - БРАТЬЯ
Глава VII. МЕЖДУНАРОДНЫЙ МАСШТАБ
Глава VIII. ВОСКРЕСНАЯ КРУГОВЕРТЬ
Глава IX.
Глава X. ГОН
Глава I
ЛЕГКАЯ РЯБЬ
На улице шел мокрый снег. Опускался на землю, попадал под ноги прохожим и превращался в грязное месиво. Под грязью скрывалась ледяная корка, ее посыпали песком с солью, и грязь разбухала. Снег падал, а город не желал укрываться спасительной белизной, выпячивал свои язвы, словно говорил людям: "Смотрите, это вы меня таким сделали". Люди прятали лица в поднятых воротниках и спешили по своим делам. Они не хотели вреда городу, но так выходило.
И тем не менее город был красив. Огни автомобилей, неоновые рекламы, желтые пятна фонарей - все это было способно создать ощущение праздника. Однако скользкий тротуар и уличная толкотня не позволяли передохнуть и посмотреть вокруг осмысленным взором. Какой-то частью сознания Виктор отмечал вечернюю иллюминацию, но маневрирование в толпе прохожих поглощало все внимание. Наконец он добрался до нужного перекрестка и остановился, решив закурить. Ходьба по магазинам его утомила. Результат: десяток яиц, буханка хлеба, пачка пельменей. Все это еще не успело стать дефицитом, но чтобы купить такой набор, пришлось отстоять три очереди.
Виктор курил, глядя в перспективу проспекта, озаренного новогодними гирляндами. Вдали гирлянды сливались в сплошной коридор разноцветного пламени, и, казалось, что там тоже город, но только другой - полный музыки, огня и веселья. В том городе бурлила жизнь. Работали кафе и магазины, в которых было полно всякой вкуснятины, жужжали игровые автоматы, смеялись глаза женщин, а в кинотеатрах шли захватывающие фильмы. Друзья там бродили ватагой из пивнухи в пивнуху, заглядывали в бары, задевали местных красоток и снова куда-то шли, движимые интересной целью. Вот только Виктора с ними не было. Виктор стоял здесь, на углу серого здания, мерз в мокрых сапогах и докуривал сырую сигарету. Люди, закутанные в шубы и пальто, деловито направлялись мимо него в сияющую даль и исчезали в ослепительных лучах лучшей жизни. Это была, конечно, иллюзия, но ощущение непричастности к чужому празднику успело возникнуть. Виктор поморщился, выбросил окурок и направился домой.
Вот уже несколько лет, как он закончил институт, распределился в этот город и получил место в общежитии. Менялись комнаты, менялись соседи, а теперь Виктор жил один - заслужил такую привилегию. Общежитие было мужским, с удобствами через коридор, душем в подвале и красным уголком напротив вахтера. Само здание было построено после войны пленными немцами, имело крепкие стены, отличалось добротностью и надежностью, и могло простоять века, выполняя свою функцию. В этом Виктору виделся коварный замысел побежденного врага. Возможно, он ошибался, но какая еще функция может быть у здания с маленькими комнатами по обе стороны сумрачных коридоров?
Была здесь еще администрация, у которой имелись две интересные должности - комендант и воспитатель. Быть может, у кого-то возникали неприятные ассоциации, но Виктор уже привык, хотя и продолжал ощущать некоторую странность. Странность заключалась в том, что по календарю значилось одно время, а все, что окружало Виктора, относилось к какому-то иному. Впрочем, ему не следовало бы об этом думать, поскольку течение мыслей отражается на лице, а он и так считался белой вороной. В шахматы на первенство общежития не играл, лыжные гонки игнорировал, лекции в красном уголке не слушал, в запойных гуляниях третьего этажа не участвовал, и вообще не входил ни в одну из местных группировок по интересам. Был просто жильцом одной из комнат, и жил там, как в скворешнике. Воспитатель давно махнул на него рукой, потеряв всякую надежду приобщить к общественной активности, вероятно, об этом сожалел, но, наверное, и радовался, что Виктор хотя бы не дебоширит и не является объектом пристального внимания милиции.
Войдя к себе, Виктор замкнул дверь, захлопнул форточку, скинул шубу и включил электрообогреватель, что являлось грубым нарушением распорядка. Потом сварганил себе ужин, запил чаем, упал на кровать и задумался.
Трудно сказать, о чем он думал. В мыслях не было ничего конкретного. Необычным являлся, скорее, сам процесс мышления. Как-то уж больно легко Виктор покинул замкнутое пространство комнаты и пошел плясать по ночному городу, освещенному рекламой, фонарями и гирляндами. Вихрем носился между прохожими, шарахался от автобусов, а потом поднялся ввысь. Там сияло солнце, плыли барашки облаков и не было противного мокрого снега. А еще выше не было ничего - мрак и пустота, в которой горели далекие звезды. И снова вниз, вниз, в город, со свистом, как пикирующий бомбардировщик, в слякоть и грязь, в толпу горожан, в общежитие, в комнату, на койку - бух!
Стук в дверь прервал полет воображения. Виктор поднялся, отодвинул защелку и увидел перед собой незнакомую харю, пьяную вдрызг. Харя таращила глаза, ухмылялась и тщилась что-то сказать. Виктор не стал дожидаться и, закрыв дверь, вернулся на койку.
Через некоторое время стук повторился. Виктор вскочил, намереваясь предпринять что-нибудь решительное, но за дверью оказался Боря. В тапочках на босу ногу, синих тренировочных штанах и во фланелевой рубашке. Под мышкой зажимал коробку с нардами.
- Сыграем? - спросил Боря.
Он жил этажом ниже, в такой же комнате, как у Виктора. Иногда они ходили друг к другу в гости и резались в нарды до отупения. Игра привлекала простотой, азартом и возможностью проявить звериный инстинкт. Виктор согласился. Представлялся шанс поизмываться над противником, погонять его по доске, загнать в угол и придавить ногтем. Боря лелеял те же надежды, и оба, злорадно усмехаясь, сели за стол.
Метание кубиков сопровождалось всплесками эмоций, язвительными уколами и даже прямыми оскорблениями. Все это придавало поединку дополнительную остроту.
Внезапно Виктор ощутил толчок. Как будто кто-то, сидящий у него внутри, шарахнул кулаком об стенку. Такое уже бывало. В минуты опасности или просто, когда надо было на что-то обратить внимание. Виктор к этому привык, не удивлялся и безотчетно следовал советам ангела-хранителя. Например, в разгар хмельного веселья, вдруг покидал компанию, словно куда-то торопился. При этом знал, что торопиться некуда. А утром узнавал, что вся компания попала в неприятную историю, и начинал припоминать, что вроде был толчок, позыв или иной сигнал. А может, только так ему казалось. Впрочем, бывали и ложные тревоги, а иногда ангел-хранитель исчезал, бросая Виктора на произвол судьбы. Правда, это случалось редко, поскольку потом ангелу-хранителю приходилось работать за двоих, исправляя положение. В общем, каждый жил своей жизнью, стараясь не мешать другому. По наблюдениям Виктора, не у всех людей были ангелы-хранители, а у некоторых если и были, то какие-то сумасшедшие, которым доставляло удовольствие толкать своих подопечных к пропасти.
Итак, Виктор ощутил толчок. Насторожился, осмотрелся и понял, что с партнером по игре не все ладно. Борис азартно тряс кубики и смотрел в одну точку. Что-то в этом Виктору не понравилось. Кубики с дробным стуком заскакали по доске, замерли... И вдруг один из них еще раз перевернулся.
- Шесть-шесть, - торжествующе прошептал Борис, и в его глазах появился маниакальный блеск.
Эта комбинация резко меняла расположение сил на доске, и Виктор нахмурился. Следующим броском противник опять выкинул дубль. На этот раз "четыре-четыре". И снова Виктору показалось, что дело нечисто.
- Ну ладно, хватит, - сказал он. - Бросок не засчитан.
- Это почему? - удивился Борис.