Вместо этого он небрежно указал на кресло, стоявшее у камина.
– Можете присесть, если пожелаете, – сказал он. – Хотя на вашем месте я не стал бы задерживаться здесь надолго. Я ненавижу скуку, а вас едва ли можно назвать занимательной собеседницей.
Эванджелина даже не поморщилась от подобной грубости, и Себастьян не мог не задаться вопросом, что за воспитание сделало ее столь невосприимчивой к хамству, от которого любая другая девица залилась бы краской или ударилась в слезы. Либо она на редкость тупа, либо обладает исключительной выдержкой.
Эванджелина сняла плащ, перебросила его через подлокотник обтянутого бархатом кресла и села, примостившись на краешке сиденья. Наблюдая за ее движениями, лишенными всякого кокетства, Себастьян вспомнил, что она водила дружбу не только с Лилиан Боумен, но и с ее младшей сестрой Дейзи, а также с Аннабеллой Хант. Все они не пользовались успехом у противоположного пола и, видимо, по этой причине сбились в стайку, подпиравшую стенку на бесчисленных балах и вечеринках весь прошлый сезон. Однако удача, похоже, повернулась к ним лицом: Аннабелле наконец-то удалось заполучить мужа, а Лилиан вот-вот должна была обвенчаться с лордом Уэстклиффом. Впрочем, вряд ли их везение распространится на это запуганное создание.
Он подавил искушение поинтересоваться целью ее визита, опасаясь, что это вызовет поток косноязычных объяснений, мучительных для них обоих, и терпеливо ждал, пока Эванджелина Дженнер соберется с мыслями. Молчание затянулось, и Себастьян с некоторым удивлением осознал, что девушка недурна собой. Поскольку он избегал смотреть на нее в упор, в его памяти сложился образ растрепанной особы с рыжими волосами и плохой осанкой. Однако при ближайшем рассмотрении она оказалась очень хорошенькой.
Себастьян вдруг ощутил легкое напряжение мышц и холодок, заставивший приподняться крохотные волоски на затылке. Несмотря на расслабленную позу, кончики его пальцев впились в мягкие подлокотники кресла. Странно, он никогда не замечал того, что явно заслуживало внимания. В свете пламени ее рыжие волосы – самого восхитительного оттенка, какой ему приходилось видеть, – казалось, излучали жар. У нее были изящные дуги бровей, густые ресницы чуть более темные, чем волосы, – и нежный цвет лица, какой бывает только у рыжих: белоснежный с легкой россыпью веснушек. Себастьяна позабавили эти золотистые крапинки, усеявшие ее нос и щеки, словно по капризу доброй феи. Картину довершали пухлые розовые губки и большие голубые глаза... прелестные, но лишенные всяких эмоций, как у куклы.
– Я п-получила известие, что моя подруга, мисс Боумен, сочеталась браком с лордом Уэстклиффом, – осторожно заметила Эванджелина. – Они с графом отправились в Гретна-Грин после того, как он… объяснился с вами.
– Точнее сказать, отделал меня до полусмерти, – любезно отозвался Себастьян, понимая, что она не могла не заметить синяков и ссадин, украсивших его челюсть после того, как Уэстклифф выместил на нем свое праведное негодование. – Похоже, ему не понравилось, что я одолжил его невесту.
– Вы п-похитили ее, – спокойно возразила Эванджелина. – «Одолжил» предполагает, что вы собирались вернуть ее назад.
Губы Себастьяна изогнулись в искренней улыбке – первой за долгое время. Не такая уж она дурочка, как ему казалось.
– Пусть так, если вы предпочитаете называть вещи своими именами. Вы за этим пришли, мисс Дженнер? Сообщить мне о счастливой паре? Напрасно. Мне надоела эта тема. Если я не услышу ничего более интересного в ближайшее время, боюсь, вам придется уйти.
– Вы в-выбрали мисс Боумен, потому что она богатая наследница, – сказала Эванджелина. – Насколько я понимаю, вам необходимо жениться на ком-то с деньгами.