Аннотация: Молодой дворянин, посланный с тайным поручением французского короля Людовика IV пресечь незаконную торговлю с неприятельской Англией в далекой колонии Луизиане, при неожиданных обстоятельствах попадает в семью французских контрабандистов. Раздираемый противоположными чувствами — чувством долга и чувством любви к юной контрабандистке, герой принимает случившееся как знак свыше и соединяется с любимой.
---------------------------------------------
Дженнифер Блейк
Глава 1
Широкая и полноводная река Миссисипи текла, покрываясь мелкой рябью, отражая бледный свет лунного серпа пляшущими серебряными бликами. Вода струилась у бортов плоскодонной лодки, удерживаемой якорем. Течение подталкивало ее, и она, натягивая швартовы, размеренно толкалась о дамбу. Это движение укачивало Сирен Мери Эстелл Нольте, сидевшую на низкой скамеечке, прислонившись к неструганным бревнам каюты. Она зевнула и плотнее закуталась в стеганое одеяло, которое защищало ее от промозглого ночного воздуха.
Откуда-то справа донесся тихий смех. Когда она обернулась, в лунном свете тусклым золотом сверкнула перекинутая через плечо коса. В уголках рта девушки мелькнула быстрая усмешка. Гастон опять за свое. Настоящий сатир, вечно гоняется за юбками. Конечно, та, с кем он болтал в тени деревьев, вряд ли возражала бы, чтобы ее поймали — за сходную цену. Весь вопрос, найдется ли у Гастона чем заплатить? Как раз сейчас у них было не так много ливров.
Он, видимо, о чем-то договорился и теперь повел свою подружку по грязной дороге за дамбой дальше за пивную, где она жила. Разумеется, Гастон умел вовремя сделать комплимент, использовать свою обворожительную улыбку и могучие плечи. Он был обаятельным повесой.
Только вряд ли его обаяние поможет ему избежать неприятностей, если отец и дядя обнаружат, что он оставил свой пост. Сегодня была очередь Гастона охранять ее, а Пьер и Жан Бретоны не прощали ошибок и не принимали оправданий. Правда, оба они не так уж далеко, не дальше, чем обычно Они пошли в пивную пропустить стаканчик-другой и сыграть в фардоп.
С борта плоскодонки, возвышавшейся над дамбой, словно с пригорка. Сирен могла разглядеть лишь пивную и узкую бледную ленту дороги перед ней. Пивная не освещалась, только отдельные отблески пробивались сквозь закрытые ставни, да время от времени длинный желтый луч прорезал темноту, когда дверь открывалась и закрывалась за посетителями. Слева сквозь деревья виднелись крыши Нового Орлеана, образующие при свете луны причудливы» узор светлых и темных углов. Справа простиралось болото, темное глухое пространство, где росли могучие деревья в четыре обхвата, где вода была подернута зеленью и стояла звенящая тишина, где обитали противные насекомые и ползучие твари.
Ночь темна, время позднее. Сирен была одна — она вдруг поняла это с изумлением. Она не боялась этого, равно как и реки или болота. Ей вдруг стало радостно. Одна. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, наслаждаясь новизной этого состояния. Она была одна.
Сирен вполне понимала, почему се так опекали, она прекрасно знала, какие опасности подстерегают на речном берегу незамужнюю женщину. И все же случалось, что постоянный надзор вызывал у нее желание совершить какую-нибудь отчаянную выходку, ускользнуть и пойти прогуляться по улицам в платье с самым низким вырезом лифа, взять пирогу, привязанную к лодке, и поплыть вниз по реке — в общем, сделать что угодно, чтобы глотнуть хоть немного свободы. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз была по-настоящему свободной, когда ни одного из Бретонов не было рядом? Наверное, годы. Чуть меньше трех лет.
Они старались как могли, Пьер и Жан Бретоны и Гастон, сын Жана.