– Палаццо-Барбариго! Умоляю вас взглянуть – это Сан-Симеон Пиколо!
На этом достопримечательности кончились, и даже изобретательность Нино исчерпала себя. Катер качался на холодных волнах канала, ощутимо пахнущего гнилью, помощник комиссара молчал, Алла наливалась злостью. Наконец она не выдержала и обратилась к Нино с утонченной любезностью:
– А теперь, когда вы мне показали всю Венецию, от первого палаццо до последнего, можем мы все-таки попасть к Палаццо-Грасси?! Мне кажется, хозяин мастерской уже меня заждался!
Нино неуверенно кивнул.
– Хорошо, синьора, – согласился он, надеясь, что комиссар уже сделал все, чтобы обезопасить нервы Джакометти от визита русской валькирии. – Мы плывем туда. Но предупреждаю вас, что это бесполезно. Он давно уже уехал из города.
Алла ничего не ответила, и ему пришлось повернуть обратно.
Наконец они оказались перед дверью, на которой, правда, не висело ни одного замка, но заперта она была очень основательно. Алла без колебаний позвонила.
Она несколько раз нажимала кнопку звонка, не производя при этом ни малейшего шума.
– Нет электричества! – пояснил Нино, перехватив ее гневный взгляд, и забарабанил в дверь. – Эй, кто там есть! Откройте, полиция!
Спустя некоторое время дверь открыли. На пороге возник тощий юноша-уборщик, и они с Нино обменялись выразительными взглядами.
– Что вам угодно? – Уборщик смотрел теперь на Аллу. – Синьора желает сделать заказ? Но мы уже закрыты… Подождите до следующего карнавала… Или приезжайте через полгода… Мы снова начнем подготовку к карнавалу… Но не сейчас!
Алла повернулась к Нино, и тот, стараясь не встречаться с ней взглядом, быстро заговорил:
– Серджо, это жена того русского скульптора, Демина. Она хочет посмотреть на комнату, где он жил. Верно?
– Еще больше я хочу посмотреть на того хозяина, у которого он работал, – отрезала Алла. – Дайте войти.
Серджо в изумлении пропустил ее вперед и пошел следом. Нино, вздохнув, последовал за ним. Он надеялся, что хозяин уже соответствующим образом предупрежден.
Джакометти, к которому Серджо провел их без всяких возражений, встретил Аллу, едва приподнявшись в кресле. За эти дни он, казалось, еще больше распух и побледнел. Хозяин был облачен в неопрятный атласный халат, на ногах красовались вызолоченные туфли. Алла сухо поздоровалась и села. Джакометти взглядом попросил Нино и Серджо удалиться. Ушли они с неохотой, но, впрочем, недалеко – уборщик пригласил помощника комиссара занять подслушивающий пост под дверью, и тот с восторгом согласился.
– Я пришла к вам узнать кое-какие подробности о муже, – с места в карьер начала Алла. – Вы знаете, о чем я говорю?
– Ваш муж умер от слишком большой дозы наркотиков, как сказали мне в полиции… Он доставил мне немало неприятностей. С тех пор как в Венецию стали завозить наркотики, неприятности так и сыплются на нас… Раньше мы не знали этой отравы… Наркотики привозят иностранцы…
– Но не мой муж. Он не торговал ими. Он только употреблял их.
Меня это не касается. – Джакометти взмахнул пухлой, унизанной старинными тусклыми перстнями рукой. – Он употреблял их или продавал… Все равно я не хочу иметь к этому никакого отношения..
– Скажите, когда именно Аркадий впервые обратился к вам с просьбой взять его на обучение и работу?
– Давно, – сказал хозяин. – Еще в ноябре.
– Скажите, пожалуйста, почему он выбрал именно это время? Время карнавала? Время, когда вы, разумеется, больше занимались своими делами, чем его обучением? Разве нельзя было назначить другой срок?
– Это время он выбрал сам, – ответил Джакометти. – Я дал ему понять, что качество обучения может ухудшиться из-за нашей загруженности во время карнавала… Но он хотел попасть к нам именно во второй половине января – первой половине февраля, и больше никогда. Желание клиента… – Он слегка пожал плечами. – Я согласился. Я допустил его в свою мастерскую, как допустил бы любого, желающего овладеть секретами нашего ремесла и уплатившего за это наличными…
– Наличными? – уточнила Алла. – Он не переводил вам плату за обучение через какую-нибудь организацию или банк?
– Он расплатился наличными по приезде. – Джакометти рассматривал перстни. – Претензий у меня к нему не было… Платил, как все, работал, как все… Вот только кололся, кололся очень много, синьора…
– Он начал колоться у вас, в Венеции?
– Этого я знать не могу, – лениво ответил хозяин. – Может быть, не знаю, знаю только, что теперь сто раз подумаю, прежде чем связываться е неизвестными людьми. Буду требовать рекомендации… И справку от врача, что это не наркоманы…
– Справки вам не помогут, – заметила Алла. – Он ведь тоже мог показать справку… Тем более что в последнее время слез с иглы…
– Меня это не интересует, – повторял свое Джакометти. – Слез с иглы, сел на иглу… У меня достаточно неприятностей из-за вашего супруга, синьора. Я человек старый и больной… Мне нужен отдых…
– Я не собираюсь отнимать у вас право на отдых. – Алла попыталась взять себя в руки. «Проклятый город, отвратительные люди! Все жульничают, все друг друга покрывают! Здесь не добраться до правды! Никому ни до чего нет дела!» – Скажите только вот что. Скажите, а потом я сразу уйду. Он выполнял чей-то заказ?
Джакометти посмотрел сначала в потолок, потом в окно, потом на свои перстни, потом на ее ноги. Потом закрыл глаза и шумно, с хрипом вздохнул.
– Я прошу вас сказать, – умоляющим тоном продолжала Алла, понимая, что ее ярость только настраивает этого надменного человека против нее. – Я умоляю вас сказать мне – выполнил он этот заказ или нет? Может его заказчик предъявить ко мне какие-нибудь материальные претензии или нет? Поймите, я небогата… Я просто нищая, по вашим понятиям… Я осталась одна… – Голос ее задрожал. – И если окажется, что он вдобавок ко всему еще и обманул заказчика… Мне никогда с ним не расплатиться…
Джакометти открыл глаза, и она увидела в них нечто похожее на сочувствие.
– Не беспокойтесь, – просвистел он. – Заказ был выполнен. Не могу сказать, что на высоком уровне… Он работал урывками, между одним уколом и другим… Но все же заказ был выполнен. И его уже получили, я думаю…
– А для кого он работал? – спросила Алла и сразу поняла, что ответа не получит – Джакометти снова замкнулся. – Это не мое дело, конечно… – проговорила она, вставая. – Что ж… Я только хотела узнать, нет ли осложнений… Простите за беспокойство…
– Простите вы меня, синьора, – неожиданно благожелательно обратился к ней хозяин. – Я всего-навсего соблюдаю коммерческие тайны фирмы. Заказ был выполнен на базе моей мастерской, отослан из моей мастерской, значит, я должен охранять интересы заказчика… Всего доброго, синьора… Мои соболезнования… Мои соболезнования…
На соболезнования Джакометти оказался так щедр, что Алла вышла из его кабинета только через пять минут. За это время ей высказали все возможные сожаления, что Венеция оказалась не гостеприимна к ее мужу и к ней самой. Она была просвещена насчет времени, когда лучше всего приезжать в Венецию – «конечно, во время карнавала». И наконец, Джакометти долго говорил ей комплименты, среди которых не оказалось ни одного искреннего.
Когда за ней захлопнулась дверь, она вздохнула с облегчением. И тут же помрачнела, увидев Нино. Тот, беззаботный как птица весенняя, болтал с уборщиком и курил его сигареты. На Аллу едва обратил внимание.
– Я вас жду, – напомнила она, и тот с неохотой попрощался со своим новоприобретенным приятелем. Вместе они покинули помещение, и только на катере он соизволил открыть рот.
– Успешно поговорили, синьора? Остались довольны?
– Страшно довольна! Давайте езжайте быстрее! Нечего рассматривать! Все дворцы я уже видела!
– А куда спешить? – философски заметил Нино.
– В морг!
Потом она выполняла разные формальности, подписала уйму бумаг, свидетельствующих о том. что тело она забирает, что тело бактериологической опасности не представляет, что тело именно ее мужа, а не какого-нибудь постороннего, что тело герметически запаяно в цинковый гроб.