Может, он наконец-то потерял свое треклятое самообладание, выводившее ее из себя? Может, теперь им обоим удастся отбросить условности и поговорить начистоту?
– Потому что мы друг другу не пара.
– Почему?
Вот это другой разговор! И все же вежливость стала для нее укоренившейся привычкой, от которой не так-то просто было отказаться.
– Потому что я этого не стою. Льюис выше меня во всех отношениях и особенно в том, что касается духовности. Он заслуживает такой жены, которая дополняла бы его духовную сущность и поощряла к достижению новых высот. Ему нужна женщина, равная ему по положению, которая могла бы…
– Лили, Лили, – перебил ее Соме, укоризненно покачивая своей крупной головой. – Ты рассуждаешь о том, что нужно Льюису, так, будто ответ на этот вопрос известен тебе лучше, чем Господу нашему. Но вопрос в том, что нужно тебе?
"Деньги”, – подумала она. Ровно столько, чтобы протянуть, пока ей не исполнится двадцать один год. Тогда она вступит в права владения своим крошечным “состоянием” и сможет до конца дней жить пусть бедно, но зато своим умом, по своей воле, ни за кого не выходя замуж!
– Вот видишь, у тебя нет ответа. Зато я знаю, что именно тебе нужно.
– Неужели?
Впервые в ее голосе послышалась дерзкая и непочтительная нотка, и Лили мысленно дала себе слово впредь ничего подобного не допускать. “Никогда не сжигай мостов” – такова была одна из заповедей ее отца, одна из немногих, которым можно было следовать в реальной жизни. Если она позволит усталости и раздражению взять над собой верх, ей ни за что не добиться своей цели, а именно сплавить этих господ из дома самым деликатным и учтивым, подобающим настоящей леди образом, чтобы у них не возникло и тени подозрения в том, что их выпроваживают. Ей очень хотелось, чтобы они уехали, но и сохранить с ними хорошие отношения было необходимо.
– Что тебе нужно. Лили, гак это направляющая рука. То, чего – увы! – тебе так не хватало до сих пор в твоей жизни. Мой кузен оставил по себе возмутительную память. Когда твое упрямство заставляет меня терять терпение, я вспоминаю о том, какую жизнь тебе приходилось вести, и мой гнев пропадает: я тебя прощаю.
Пальцы Лили невольно сжались в кулаки. Самодовольная скотина! Да как он смеет так отзываться о ее отце?
– С настоящей минуты я намерен в полном смысле слова стать твоим опекуном, а главное – духовным наставником.
Она предприняла еще одну отчаянную попытку овладеть собой.
– Благодарю вас. Вы очень добры, и мне, конечно, необходимо.., духовное наставничество. Я совсем не против любых наставлений, какие вам угодно будет мне дать. Но что касается моего брака с Льюисом, честное слово, это просто невозможно. Мы с ним едва знакомы, мы только что встретились…
– Поверь мне, дитя мое, у меня больше оснований судить об этом, чем у тебя. Но довольно разговоров, мы и так уже потратили слишком много времени. Меня ждет многочисленная паства, мои прихожане нуждаются в моем духовном и нравственном руководстве. Я могу остаться здесь только до завтрашнего вечера.
Лили постаралась скрыть вспыхнувшую в сердце радость.
– Нет никакого смысла откладывать свадьбу, – продолжал между тем Соме. – Завтра ты отправишься вместе с нами в мой дом в Эксетере (в конце концов, срок аренды этого дома все равно истекает через месяц). Через три недели состоится церковное оглашение, после чего можно венчаться. Церемония пройдет у меня дома. Разумеется, я сам ее проведу. Вы с Льюисом будете жить у нас в доме, по крайней мере первое время, пока не…
– Кузен, прошу вас.., вы меня неверно поняли! Я не давала согласия на этот брак!
Надменно-снисходительное выражение изменило ему лишь на мгновение.
– Подумай, Лили, – вкрадчиво и тихо произнес Соме. – Что тебе еще остается? У тебя нет средств содержать себя, а стало быть, нет и иного выбора.