Тут из-за туч выглянул молодой месяц и осветил поляну - хороша картина или плох ли был стол с поредевшими гостями, сказать-определить род происходящего было никак невозможно и подходил разве средний род: "Нечто", или "Что-то", или "Вовсе ничего". Но что-то ведь было? Произошло! Существовало на поляне сейчас, правда в размытом и странном виде, чему мог быть причиной и неверный свет молодого месяца. Но, возможно, ни при чем молодой месяц? Все возможно и все могло случиться в ночном лесу и при том казусном состоянии, в котором пребывали фигуры за столом, и тогда в таком положении прав председатель, назвавший вещь определенную, которую представить просто - то есть гипсового (а какого теперь еще?) лося!
В первый миг, услышав о лосе из гипса, гости решили: уж не спятил ли председатель, но теперь, после некоторой паузы, задвигались, защелкали задумчиво по фаянсовой и фарфоровой посуде - звук от крепких щелчков, звонкий и реальный, нравился гостям все больше и скоро вся освещенная лунным светом поляна звенела мажорно, возглас: "Лося!" подхватили, весь большой стол заходил ходуном: "Лося! Даешь гипсового!" - и далекое лесное эхо ответило: "Го-го-го!"
Какие, однако, прекрасные погоды бывают по утрам: листья кустов и деревьев вздрагивают чуть от легкого ветра, только освободилась от утренней росы трава, но еще прохладна, манит лечь, окунуть лицо в пахнущую чудесно, усыпанную белой и розовой кашкой зелень, жужжит у плеча мохнатая пчела, садится на розовую сладкую кашку у края узкой тропки, бегущей меж стройных стволов сосен, уходящих вверх и раскинувших кроны в синей прозрачной синеве неба, в котором и малой тучки не отыщешь, солнце теплым лучом легко коснется шеи, пробежит по руке, ляжет впереди изумрудным пятном на траву, шевельнет веткой сосна, упадет шишка и заскачет по тропке...
Именно таким утром сошел с электрички Пенкин и пошел узкой тропкой, проходившей рядом с шоссе, иногда поднимаясь над ним и петлявшей меж зеленых кустов.
Пенкин, сорокалетний плотный мужчина, был художник, точнее, зодчий, скульптор, и шел он сейчас к родной тетке, работавшей прачкой, стиравшей белье важным людям и потому жившей по месту работы, в лесу, где стояли государственные дачи и где тетка жила в благоустроенном бараке для прислуги. Пенкин не то чтобы любил свою тетку, но место, где проживала та, ставило тетку в положение необычное, и хоть была тетка всего-то прачкой, важности своей, в глазах Пенкина, не теряла; взбираясь по тропке над шоссе, видел он черные машины, пролетавшие по шоссе к лесу, замечал в машинах глядящие всегда вперед профили, его, Пенкина, не замечавшие, и это обстоятельство, как ни странно, тоже прибавляло веса родной его тетке, и потому шел он к лесу в настроении приподнятом, чувствуя причастность свою к людям в лакированных машинах, хотя бы потому, что продвигался к тому же лесу, в который въезжали, покачиваясь на мягких рессорах, автомобили.
Достигнув наконец леса, Пенкин заметил, что охранник за кустом не остановил, а значит, узнал его - Пенкин посещал тетку часто - и, следуя далее по тропе, остановился внезапно: рядом с тропой стоял лось, сработанный из гипса и выкрашенный темно-коричневой краской: посмотрев внимательно, убедившись, что все так и есть - лось гипсовый, почему-то вспотев и покраснев лицом, так что щеки и нос сделались пунцовыми, Пенкин, пройдя еще метров пятьдесят, свернул направо, на дорожку, что отделялась от главной и вела к бараку, где проживала обслуга, и где тетка имела комнату.
Механически разувшись и оставшись в носках, Пенкин ступил на мытые недавно половицы, крашенные коричневой краской, шагнул на ковер, расположенный посреди комнаты, сел напротив тетки на стул и поздоровался с теткой только сейчас, оттого что и заметил женщину сейчас, уже сев на стул. Тетка, внимательно посмотрев на племянника, однако, не выразила удивления, а только красной толстой ладонью молча расправила плотную с рисунком красную скатерть. Голова Пенкина вмещала одну-единственную мысль о гипсовом изваянии в лесу, и потому, открыв было рот, чтобы спросить о здоровье и прочих подобного рода вещах, рот Пенкин не закрывал, но и сказать ничего не мог и так и сидел дураком, пока тетка, заварив чай, не поставила чашку с горячим чаем Пенкину под нос - чашка звякнула о блюдце в общей тишине комнаты, громко, Пенкин закрыл рот, пошевелил губами и, наконец, задал вопрос о здоровье. Широкая в плечах пожилая женщина скупо отвечала на вопросы пришедшего в себя племянника, выпита была первая чашка, и принимаясь за вторую, помешивая осторожно ложкой сахар в чашке, Пенкин поднял голову, посмотрел на висевший над кроватью коврик: "А скажите, тетя, что за гипсовый лось стоит в лесу?" Поглядев внимательно на племянника, тетка ответила осторожно: "Верно, стоит лось. Лось как лось, вот и стоит". - "С чего вдруг?" - Пенкин посмотрел прямо в глаза тетке. "Мы люди маленькие! осадила тетка не в меру любопытного племянника.- А только зря не поставят!" Здесь женщина посмотрела на часы над ковриком, часы пробили, деревянная кукушка убралась в футляр, и Пенкин, поблагодарив тетку за чай, нашел свои полуботинки в прихожей и, попрощавшись и закрыв за собой дверь, вышел на лесную дорожку. В электричке и весь следующий день лось занимал все мысли Пенкина - хлопал по дюжим бокам хвостом, кивал рогатой головой, выделывая ногами такие коленца, точно был вовсе не гипсовым мертвым изваянием.
Выставком традиционной, проходившей всегда в начале лета выставки работал уже три часа: просмотрено было уже много работ и удачные в художественном отношении приняты, приближалось время обеда, и художники думали больше о хлебе насущном и некоторые уже было поднялись со стульев, но именно в этот не лучший момент появился и предстал перед выставкомом с завернутой в холст скульптурой Пенкин.
Надо сказать, что в секции скульптуры Пенкина знали давно,- слыл он личностью ничем не примечательной, и если брали работу его на выставку, то ставили работу всегда в месте незавидном, где-нибудь в углу, подальше.
Пенкин снял со скульптуры холст, и члены выставкома увидели гипсового выкрашенного коричневой краской лося - вещь, не имевшую к искусству никакого отношения, расхожую в том смысле, что встретить такое можно на базаре, на дощатом прилавке в окружении вереницы слоников и гипсовой свиньи-копилки с дыркой в голове. Члены выставкома с редким единодушием отклонили крашеного лося, председатель объявил перерыв, и члены выставкома гурьбой отправились обедать.