А теперь он вдруг берет и уходит, хлопая дверью. Сердце женщины было разбито. Оставалось только напиться, а потом с утра обзвонить всех родственников, своих и его, оставшихся в России, чтобы получить более или менее внятную информацию. Ну, в чем-то муж прав, для развития дела обстановка благоприятная, можно съездить посмотреть, прикинуть. Но к чему такая спешка? Почему он вдруг сорвался вслед за этим своим дружком Владом? Она помнила тот ночной звонок, после этого звонка ее муж стал сам не свой. Если с бизнесом и с родственниками все в порядке, тогда в чем же дело?
Нет... Не может быть... Неужели у него... Это из-за женщины...
Сейчас она сопоставила, у него тогда, перед отъездом, был какой-то роман...
Когда к обеду навестить мать домой зашла дочь Эмма, уже два года жившая отдельно, ей представилась кошмарная картина. Мама в распахнутом халате с потеками косметики на лице сидела в кухне, накачивалась виски и рыдала пьяными слезами. Дочь даже присела от изумления. На ее вопрос о причинах такой скорби, мать, икая и всхлипывая, рассказала что знала, а также, что подозревала о поведении их мужа и отца. Дочь отнеслась к ее измышления с недоверием:
- Не выдумывай, наш папа не такой. Я ни за что не поверю, что он хочет тебя бросить.
- Ааааа... - рыдания продолжались, - Ты не знаешь...
- Ма! Ты тоже не знаешь, а говоришь! Короче, бери билет и тоже поезжай!
Да здравствует молодое поколение, выбирающее пепси! Потому оно генерирует революционные идеи! Да, она поедет! Уж она там за ним проследит! Шаг вправо, шаг влево - расстрел на месте!
Эмма взглянула на мать. Ну вот, теперь она снова на себя похожа, глаза блестят, плечи расправлены. Несгибаемая, решительная мама. А немного встряски только полезно для их с отцом отношений. Здорово, что она так любит папу, подумать только, лететь из-за мужика на другой конец земли... Эмма мечтательно вздохнула. Поехать что ли, проконтролировать?
***
К вечеру Майя, наконец, присела, чтобы оглядеть плоды своих трудов. Дом сверкал чистотой, да, выходной потрачен с пользой. Вот только не отдохнула совершенно, а завтра опять на работу. Сережа собирался в кино со своей девушкой, обещал вернуться не поздно. Молодость, молодость... А они с Василисом посмотрят телевизор. Потом Майя вышла в кухню, с опасением косясь на жалюзи, закрывающие окно, и разозлилась. Что, теперь прятаться от этого типа, что ли? Резко отдернула жалюзи и взглянула вниз. Скамейка была пуста, злость как-то сразу сдулась. Она сама не знала, что хотела там увидеть, но почему-то вдруг стало грустно.
А Влад сходил в гостиницу, переоделся, полежал немного, нет покоя, нет сна, вернулся опять к ее дому, по пути заглянул в ларек за пирожками. И здравый смысл, и Минздрав, и просто инстинкт самосохранения предупреждает, что в таких вот пирожках вместо мяса положено черти что. И что есть их - может быть расценено как попытка самоубийства. Но для Марченкова это был дивный, ностальгический вкус, вкус его молодости. Теперь он расположился в сквере с пакетом и, рассеянно оглядывая прохожих, жевал один пирожок за другим.
Майя, проходя по кухне, рефлекторно бросила взгляд на скамейку - сидит. Застыла, скрестив руки на груди. Нет! Ну это ж надо! Сидит, жует пирожки. Делать ему, что ли нечего, кроме как ей глаза мозолить? Фыркнула в сердцах и ушла в комнату. На подоконник влез Василис, поглядеть, что там хозяйку беспокоит. А, опять этот тип. Кот повернулся к улице задом и задремал.
Оставшись в комнате одна, женщина присела на диван, надо было упорядочить мысли. Во-первых, ей придется сказать Сереже, что Марченков его отец. Не хотелось, но она не имеет права промолчать. Парень взрослый, сам будет решать, надо это ему или не надо. А во-вторых... она даже не могла подумать, не могла себя заставить коснуться этой темы. Ей было страшно. Вдруг Сережа оставит ее и уедет с отцом. Майя сказала себе, что надо быть мужественной, что будет то и будет. В сына она верила, но страх... Страх сдавливал горло...
Она скажет. Сделает это завтра.
***
Марченков просидел в сквере дотемна. Все надеялся, может, выйдет она или сын. Хотел поговорить. Придется прийти завтра, завтра они точно выйдут. А еще лучше будет пойти в институт, там их, пожалуй, проще найти. Он встал со скамейки, отправил пакет от пирожков в урну и пошел к себе, спать.
Сережа вернулся домой к половине одиннадцатого, мама Майя в обнимку с Василисом спали на диване, под негромкое журчание телевизора. Он подошел к матери, поцеловал ее, разбудил и отправил спать. Завтра с утра ей на работу, а ему на занятия. Кот недовольно потянулся и тоже перетек в мамину спальню. Сережу очень беспокоило состояние мамы, молодой человек видел, что ей плохо и неспокойно, но не знал, как помочь.
Глава 11.
С утра Владислав Марченков отправился в Университет. Еще вчера выяснил, где у какой группы лекции, и значит, наиболее вероятно встретить сына. Сына. Сердце странно сжималось и начинало колотиться в груди.
Повезло, группа ребят стояла ну улице и Сережа среди них. Марченков подошел поздоровался, разговоры сразу стихли. Он обратился к сыну:
- Сергей Михайлович, я не ошибся?
- Нет, - процедил сквозь зубы Сергей Михайлович, не скрывая своего негативного отношения.
- Не могли бы Вы уделить мне немного времени?
Первой реакцией было послать этого мутного дядьку далеко и надолго. Но Сергей сдержался. Потом подумал, раз этот тип чем-то достает мать, надо узнать его поближе и поговорить с ним по-мужски, чтобы не портил ей жизнь. Поэтому, преодолевая неприязнь, кивнул соглашаясь.
- Пошли.
- Я мог бы отпросить Вас с лекции...
- Не надо.
Они отошли недалеко, но достаточно, для того, чтобы поговорить наедине.
- Что вам надо?
- Есть разговор...
- Я спрашиваю, что вам надо? За каким чертом вы нас преследуете?
- Я же говорю... есть разговор...
- Послушайте, - Сергей раздражался все больше, слушая, как этот взрослый мужик что-то мямлит, - Будете приставать к моей матери, пожалеете.
- Я...
- Будете ее нервировать, я за себя не ручаюсь! Вам ясно? Я спрашиваю?!
- Сережа...
- Вам ясно, что я сейчас сказал?
- Сережа... Я твой отец...
Влад не ожидал, что эти слова вот так сорвутся с его языка, просто мальчик был настолько негативно настроен, так напирал на него. Он хотел сначала подготовить почву, потом постепенно подвести его к этой мысли, а теперь... Теперь он с замиранием сердца, не дыша, ждал, что тот же скажет в ответ.
Сергей с полминуты смотрел в сторону, качая головой, потом расхохотался. Потом, наконец, повернулся к Марченкову и выдал:
- Мне все равно кто ты. И где ты был все эти двадцать лет.
Влад вскинулся что-то сказать, но Сергей остановил его взглядом.
- Мне все равно. Я тебя не знаю, и знать не хочу.
- Пойми! Я ничего не знал о тебе! - вскричал в сердцах Влад.
- Ничего не знал обо мне?! - сорвался на крик Сергей,- А о ней ты тоже ничего не знал?! О моей матери?! О ней ты тоже ничего не знал?!
- Знал... О ней я знал... - прошептал мужчина.
- Знал он! Ты двадцать лет не вспоминал о ней! Заделал ей ребенка и свалил! И двадцать лет не вспоминал! Словно ее нет на свете!
Марченков вздрагивал от этих криков, самое ужасное, что и ответить ему было нечего. Сергей внезапно успокоился, взял себя в руки, потому что на них начали обращать внимание:
- В общем так, будешь доставать ее, будешь иметь дело со мной. Еще раз увижу, что она из-за тебя плачет, тебе не сдобровать.
- Она плакала...?
Молодой человек смерил взглядом взрослого мужчину, как неполноценного, и покачал головой:
- Я все сказал. Вам здесь больше делать нечего, - и пошел мимо своих одногрупников прямо в здание.