Хотя, приказ есть приказ.
Я подвел их к операционному столу.
— Это — кардиомонитор, монитор дыхания и артериального давления. На протяжении всей операции, мы будем проверять показатели по ним, чтобы быть уверенными, что все идет как надо. Я буду Вашим анестезиологом, который подготовит Вас к приходу хирурга.
Раньше я был отличным анестезиологом. Но со временем это становилось все тяжелее и тяжелее. Я помещал людей под наркоз, мучаясь после желанием все так и оставить, если они того заслужили. Но это было давно.
— Где остальные сотрудники? — спросила Миссис Стидхилл. Она посмотрела на меня с выражением, которое заставило меня подумать о том, что, возможно, она знала, кто я.
Но она не знала, кем я был. Она бы не вошла в мой кабинет, если бы знала.
— Нет других, — ответил я четко. — Только я и хирург. Ведь это то, за что вы платите, верно? Конфиденциальность?
— Да, — сказал Мистер Стидхилл, подходя к окну. — И я слышал, что вы лучшие в этом.
— Абсолютно, сэр, — краем глаза я мог видеть обращённый ко мне взгляд женщины. Она подозревает? Или это я параноик? Может, она заинтересовалась мной? Как и многие другие женщины. Особенно замужние.
— Хороший здесь у Вас вид, — заметил Мистер Стидхилл.
— Одностороннее стекло, — сказал я. — Мы их видим, они нас нет.
— Идеально. Так, все это время я буду на этом столе?
— Да. Я оставлю Вас, чтобы Вы смогли надеть медицинский халат, — ответил я. — Миссис Стидхилл?
— Я буду ждать снаружи, милый, — обратилась она к своему мужу. Он склонился к ней, запечатляя поцелуй у краешка губ. Я заметил, что она слегка повернула голову, когда он целовал ее.
— Вот сюда, — сказал я, выводя ее в приемную. Закрыв позади нас дверь, я повернулся, обнаружив ее уставившейся в стеклянный шар, полный мозговой ткани.
— Вам нравится? — спросил я.
— Это... это прекрасно, — она склонилась, пристальнее вглядываясь в стеклянный шар. Ее платье слегка задралось, чуть оголяя сливочную кожу бедер. В зеркальной стене я видел ее обращённое к скульптуре лицо. Сосредоточение на ее лице, было еще прекраснее, чем вид сзади.
— Прекрасно, — произнес я, подхватывая слова в горле, когда сделал шаг вперед. Она была бы моей. Она направилась прямо в ловушку, став моей.
— Что это?
— Простите, что?
— Скульптура, — ответила она, все еще глядя сквозь стекло. Первый человек, который заметил. Первый человек, который задал вопрос. — Что это?
Сара
Когда анестезиолог взял меня за руку, я была глубоко погружена в роль Сьюзен.
Представляю, что делала бы Сьюзен, если бы привлекательный молодой врач начал флиртовать с ней.
Она бы тоже флиртовала.
— Это пластиковая скульптура, — ответил Доктор Дэмор. — Абстракция. Никогда не понимал этого.
Он был близко, и я, слегка приподнявшись, сместилась ближе к нему. Наши плечи почти соприкоснулись, и я могла почувствовать жар, исходящий от его тела. Но не поворачивалась, делая вид, словно не пытаюсь его коснуться. Во всяком случае, я могла проверять его реакцию в зеркале.
Я хотела, если честно. Одно лишь прикосновение его руки к моей вызвало кучу острых ощущений. И муж Сьюзен — мой муж — был таким занудным. Всегда на работе. Ведь я заслужила хоть какое-то удовольствие, правильно? Никогда не чувствовала такого притяжения к человеку.
— Лучшее искусство рассказывает историю. Но, думаю, что такое искусство понять невозможно, — сказала я, склонив голову, дабы изучить скульптуру. Мелкие розовато-серые куски пластика, казалось, соединились вместе в точках соприкосновения, как организм, вырастающий из чаши. — Это может означать, что угодно. И независимо от того, что думаете вы, у скульптора, скорее всего, другое мнение.
— Как Вы думаете, что этот скульптор имел в виду? — спросил Доктор. Его голос был тягучим, как мед. Между нами было расстояние всего в фунт, когда я повернулась к нему.
Сердце затрепыхалось в груди.
— Думаю, что тот, кто сделал это, хотел сбежать, — ответила я, спустив поток бреда. — Наверное, он чувствовал себя в ловушке.
— В ловушке?
— В стеклянном глобусе. Посмотрите, похоже на животное, которое пытается сбежать? — Я коснулась вершины глобуса, поглаживая стекло так, как хотела бы гладить доктора. Слушая его дыхание, я опустила руки.
— Как животное в зоопарке, — произнес он. — Сидящее там, под взглядами людей поедающее мертвечину, поднимающееся с камней, похожих на скалы.
— Но это животное сделано из пластика. Оно ненастоящее.
— Может быть, нет ничего настоящего, — сказал он.
Я рассмеялась, наклонив голову так, чтобы волосы приоткрыли мою шею.
— Это послание от вашего местного отделения пластической хирургии?
— Эй, я лишь усыпляю их. Остальное выше моих сил.
Обернувшись, я поместила свою руку на его грудь, до того как он успел отойти от меня. А подняв взгляд, тихо прошептала:
— Так, если все это фальшивка, когда поступки станут настоящими?
Играть было легко, ведь мне понравился этот парень. Легче, чем в любой другой роли. Он посмотрел на меня своими золотисто-карими глазами, в которых я увидела желание. Я чувствовала его так же, как исходящее от него тепло. Его подбородок, легкая щетина. Короткая вспышка белых зубов через полные губы. Я знала, что он хотел меня. И почему бы мне не хотеть его? У меня мог быть любой, в конце-то концов. Я была генеральным директором, Голливудской женой, миллионершей. Поэтому могла заполучить все, что пожелаю.
— Вы замужем, — пробормотал он, пристально глядя на меня. — Разве нет?
— Да, — ответила я. — К тому же, мы прекрасная пара.
— Миссис Стидхилл...
Прежде чем я сумела ответить, дверь в операционную позади него открылась. Я позволила своей руке небрежно упасть, возвращаясь к скульптуре, с видом, будто ничего не произошло.
— Я готов, — произнес Гэри, просунув голову в дверной проем. Мой неосведомленный муж.
— Замечательно, — широко улыбнулся Доктор Дэмор. — Тогда начнем. Миссис Стидхилл, вы, вероятно, хотели бы поприсутствовать во время первой части.
— Вы имеете в виду, пока Вы помещаете его под наркоз?
— Ну же, милая, — сказал Гэри. — Придешь пожелать «спокойной ночи», как тебе?
— Все для тебя, дорогой, — произнесла я пропитанные приторной сладостью слова.
Затем проследовала в операционную за Доктором Дэмором.
Как только мы вошли, в глаза тут же бросился вид на ЛА. Мне снова пришлось удерживать себя от пускания слюны на стену, состоящую из стекла. «Сьюзен Стидхилл, скорее всего, было бы все равно», – сказала я себе.
Доктор Дэмор помогал Гэри на операционном столе, задрапировывая его бока и нижнюю часть тела. Следом вынул шприц из внутривенной трубки. Поморщившись, я отвернулась.
— Боитесь игл? — спросил Доктор Дэмор.
— Совсем чуть-чуть, — ответила я. Не уверена, что Сьюзен боится игл, но уверена в том, что я-то их боюсь. Гэри не дал мне больше информации о характере Сьюзен, поэтому приходилось действовать своими переживаниями. И опираясь на собственный опыт, скажу я вам, иглы причиняют адскую боль.
— Начинайте обратный отсчет со ста, — проконсультировал Доктор Дэмор Гэри. Я бросила взгляд через плечо. Врач ввел шприц во внутривенную трубку.
— Сто, — начал Гэри. — Девяносто девять. Девяносто восемь.
— Хорошо. Продолжайте отсчет.
Доктор Дэмор отошел от операционного стола.
— Девяносто семь. Девяносто шесть.
— Хороший вид, правда? — спросил анестезиолог, подойдя ко мне. — Скоро Ваш муж будет под анестезией. А я буду внимательно за ним бдеть.
Позади нас Гэри все еще считал в обратном порядке, а его голос становился все слабее.
— Девяносто пять.
— Хорошо, — сказала я, опуская взгляд. Автомобили внизу отражали вспышки солнечного света. — Я доверяю вам его жизнь.
Это было слишком театрально. Надеюсь, нет. Я и так чувствовала себя актрисой.
— Девяносто четыре. Девяносто... девяносто три, — его голос утихал.