— Не надо! — взвизгнула я. — А вдруг он еще тут! — Да уехал он! Успокойся! — она включила свет, усадила меня на стул и поставила чайник на плиту. — Да и что он сделает? Не убьет же! Ну, поорал бы немного…
— А что там случилось? Ну, когда я уехала…
— Ой, Юльчик, вообще капец что было… Короче, — Кристинка уселась за стол напротив, мои слезы высохли от любопытства, я взяла из конфетницы леденец "Взлетный" и стала греметь конфеткой о зубы и слушать ее рассказ. — Наташка позвала его играть в фанты. И ключи от машины взяла, будто это фант его, понимаешь? Он пообещал позже присоединиться и пошел к папе своему, по делам, что ли… Короче, ты уехала, смотрим, мимо школы проехала, стало всем страшно, Вовка вообще там начал Наташку ругать сначала, потом себя, меня, всех. Говорит, ней дай Бог, что с девчонкой случится, мы ж ее после алкогольных возлияний за руль посадили. Наташа давай отмазываться, мол, ты сама виновата, что села, нет своей головы на плечах что ли. Ну, тут вышел Лаула…
— И? — я быстро налила чай себе и Кристинке, залпом выпила свою кружку, налила еще.
— Что дальше-то было?
Она отпила чаю и продолжила:
— Он сначала никак вкурить не мог, где его машина. Все ж орут, Наташка на тебя гонит, Вовка тебя защищает. Лаула распсиховался, гаркнул там на нас, ну тогда Вовка все ему и обрисовал. Вкратце. И стал Лаула белее, чем его рубашка и брюки. Я так и не поняла, то ли он за машину испугался, то ли за тебя…
— А за меня-то что пугаться? Он до того момента и не знал о моем существовании.
— Ну, мало ли? Ты бы не испугалась, если бы какой-то человек нетрезвый уехал на твоей машине?
— Не такая уж я и пьяная была…
— Все равно…
— Ну и что дальше? — снова спросила я.
— Ну, что-что, он там круги нарезал, хотел уже пойти взять машину у пацанов и тебя искать, и тут ты едешь. Фары вдалеке видно, время-то часа два ночи было, никого больше нет на улицах…
Я машинально глянула на часы. Твою же… время три часа ночи, мне спать осталось три часа… Я готова была убить Кристинку.
— Ну и? — вздохнула я.
— Ну и дальше ты знаешь. Когда ты машину у крыльца оставила и в темпе побежала в сторону дома, он с воплем "я убью ее" уселся в машину и погнался за тобой… А! Кстати! Наташа-то вся в слезах ушла, вернее очень уж злая, чуть не разревелась…
— Из-за чего? — Ну, Лаула видимо Вовке больше поверил, чем ей. Орать не орал на нее, но так глянул, матюкнулся и больше с ней не разговаривал. Она там вокруг него, как лиса кружила, оправдывалась, а он только стоит, челюсти сжимает, аж желваки ходуном ходят.
Я подперла рукой щеку и захихикала.
— Ты чего? — удивилась Кристя.
— Кажется, у меня истерика! — пояснила я.
— Кстати, Лешка за тебя очень уж переживал, когда Лаула за тобой поехал, тоже чуть следом не побежал, Вовка не пустил, говорит, сами разберутся. И твой номерок просил!
— Вовка?
— Да причем тут Вовка? Лешка!
— Он не Лешка, — я смачно зевнула, — он Алеша-Богатырь…
— Ой, ладно, Шамаханская царица… спать ложись… успокоилась хоть?
Я сонно кивнула. После того, как я закрыла дверь за Кристиной, кое-как доплелась до кровати и упала спать.
Будильник утром надрывался как никогда. Я, проклиная Кристинку, пиво, Лаулу, Наташку и всех, всех, всех, просто съехала с кровати. Выпила "Цитрамон", так как дома больше ничего не нашлось, а голова болела. То ли от литра пива, то ли от нервного срыва, непонятно. Почти по-пластунски сползала в туалет на улице, а потом долго и тщательно умывалась холодной водой. Глаза были осоловелые и отекшие. Пришлось краситься, чтоб придать своему лицу, хоть какое-то подобие приличия.
Я медленно повернула ключ в двери.
— Юленька! Что вчера случилось? — с верхних перил свисало могучее тело тети Гали. Но сегодня она была не одна, в ход пошла тяжелая артиллерия — баба Маша. Главная сплетница нашего подъезда.
— Здравствуйте, — промямлила я, пытаясь сочинить ответ. И так мне стало тошно, да задрали, ну почему я должна оправдываться? Поэтому медленно спустившись на две ступени, подняла голову и сказала:
— На работу я опаздываю, — и вышла из подъезда.
Ну, все, бабки меня возненавидят, как пить дать.
Я, зевая, вышла на улицу и медленно поплелась в контору. Кристины не было, проспала, наверное. На полпути к офису я услышала шум и оглянулась. Поздняк метаться. Возле меня остановился белый "БМВ". Из машины, нахмурив красивые брови, на меня смотрел Лаула. Я сглотнула ком в горле.
— Подвезти? — хмуро спросил он. Я замерла, как суслик и молчала. И тут он продолжил: — Или, может, хочешь сама поехать за рулем?
Я тоже нахмурила брови и брякнула:
— Хочу. И тут он сделал нечто из ряда вон: вышел из машины, открыл дверцу и сказал:
— Садись. Поехали.
Мимо проехала хлебовозка дяди Саши. Он кивнул моему собеседнику, пока я стояла с открытым ртом. Что еще за…?
— Или ты ездишь, только когда выпьешь? — сощурившись, спросил он.
Ну, в этой ситуации, решила я, не поехать — значит признать свое поражение. К тому же я и правда хотела. Хотя физически ощущения был не очень, да еще и его присутствие заставляло мой организм мандражировать.
Я обошла машину и села на место водителя. Лаула сел рядом. Сиденье было далековато, как и вчера, но вчера я даже не подумала найти рычаг, чтоб подвинуть его.
— Подвинуть сиденье? — спросил он, будто прочитав мои мысли.
— Не надо, тут ехать-то…
— Лучше подвинь, — и сказано это было таким тоном! Даже Полина Афанасьевна так страшно не говорит.
Не дожидаясь, пока я соображу, как это сделать, он перегнулся через меня, нажал на что-то под креслом и подвинул меня чуть вперед. Я чуть не уткнулась в его шею. Опять этот запах… Он невозмутимо выпрямился и сказал:
— Поехали…
Я сглотнула. Вот это утро. Интересно, сегодня не пятница тринадцатое?
Больше всего я боялась позорно заглохнуть, но ничего. Правда от вчерашней эйфории во время поездки и близко ничего не было. Его присутствие не давало расслабиться, ладони потели, а колени дрожали. Так мы и ехали молча, еще минут пять.
А когда мы подъехали к крыльцу конторы, я поняла для чего мне такие мучения — чтобы увидеть лицо Наташи. Все ради этого момента. И если у меня было желание отомстить ей за вчерашнее, то я сделала это, честное слово. Она просто в недоумении уставилась на нас, забыв закрыть рот. То ли она решила, что я так и ездила с Лаулой всю ночь, то ли еще что-то делала — не важно. Эк ее зацепило-то…
Мои губы растянулись в улыбке, когда я опустила взгляд, проверяя, поставила ли я машину на ручник.
— Ну и что это был за акт доброй воли? — осмелившись, спросила я у Лаулы. Тот посмотрел на меня своими раскосыми глазами, чуть приподняв брови.
— Ну… скажем так, хотел посмотреть, как ты ездишь!
— Ну и как я езжу?
— Нормально. Но больше я тебе свою машину не дам.
И ни тени улыбки. И ладно. Я вышла из машины, он тоже. Когда я поднималась на крыльцо, здороваясь со всеми, Лаула крикнул мне в след:
— Скажи Полине Афанасьевне — сегодня часа в четыре!
Я кивнула, хотя так и не поняла, что там часа в четыре.
Лаула снова сел в машину, задавая себе один и тот же вопрос — что это на него нашло? Вообще-то, когда он увидел впереди идущую девушку и сначала не узнал в ней вчерашнюю гонщицу, то просто отметил для себя ее фигуру. А если быть точным, область ниже талии, так и засмотрелся. Когда уже увидел ее профиль, то резко нажал на тормоз, сам не зная почему. А уж когда предложил ей поехать за рулем, то сам обалдел. Вроде бы не пил вчера… Просто, когда увидел эти испуганные, немного припухшие глаза… Бред какой-то…
— Ого, — сказал Андрей, который вчера тоже был в кафе, правда в фанты не играл, — я думал, что он тебя вчера как минимум отлупит ремнем, а сегодня ты уже на его тачке приехала! Наташи уже не было, так что строить из себя кокетку не хотелось. И говорить особенно тоже. Вообще весь заряд жизненной энергии иссяк, я вдруг поняла, что жутко хочу спать. Поэтому просто пожала плечами и вошла в здание.