— Это не выход, — мрачно буркнул Берт, — а тупик. Политика страуса.
— Если всё это правда, это же ужасно!
— А кто здесь говорил, что это прекрасно? Хотя, как ни парадоксально, некоторые умудряются извлекать и из этого пользу… для себя.
— Но, — как сомнамбула, уставившись в одну точку, произнёс Брайан, — неужели не существует других версий, не столь безнадёжных?
— Почему не существует, — нехотя проворчал Берт, прихлёбывая коньяк, словно остывший чай, — существует. И не одна. Например, тебе, без сомнения, должна понравиться версия о каменном лабиринте.
Глава 4
— О каменном лабиринте?
— Не повторяй за мной окончания фраз, — буркнул Берт, — потому что ты начинаешь напоминать мне больного попугая.
— Почему больного?
— Потому, что здоровая птица не выглядит столь ощипанной.
Брайан невольно глянул на свои ободранные колени игриво выглядывающие из дырявых штанин.
— Так что там за каменный лабиринт? — нетерпеливо спросил Брайан.
— Ходят упорные слухи, в основном, правда, поддерживаемые моими пациентами, что под нашим городом находится огромный лабиринт. Его стены будто бы выложены из серого камня. Когда и кем он построен, неизвестно. Может, он был в недрах ещё до того, как над ним начали возводить город. Но камень этот, якобы, обладает удивительным свойством: вместе со сложной системой коридоров он способен впитывать и гасить информационные потоки. То, что попало в эти серые коридоры, гибнет в них навсегда… Возможно, весь лабиринт когда-то был задуман как своеобразное хранилище информации, а вовсе не как кладбище или монстр, пожирающий всё на своём пути. Но с недавнего времени кто-то может случайно, а может, и нет, открыл несколько люков в вентиляционных шахтах, и жадные рты стали всасывать потоки информации, оставляя на поверхности лишь интеллектуальный вакуум…
— А я и не знал, что ты не только врач, но и поэт, — ухмыльнулся Брайан.
Берт молча уставился на него тяжёлым оценивающим взглядом, а потом сухо сказал:
— Зная тебя, я почти уверен, что ты сам докопаешься до истины. И тогда мы поглядим, кто из нас поэт, кто врач, а кто… пациент. Только боюсь, что в этот раз даже твоего таланта — по костям идти к истине — может оказаться недостаточно. Да и жизнь тебя уже основательно потрепала… Силёнок может не хватить.
— Тогда обещаю, — слабо улыбнулся Брайан, — что первым врачом, который будет допущен к моим бренным останкам, будешь — ты. Ты придёшь и спасёшь меня.
— Я могу не успеть, — спокойно сказал Берт.
— Ничего, я постараюсь не загнуться до твоего прибытия.
— Ну-ну, — скептично буркнул Берт.
Брайан встал и устало пробормотал:
— Однако, пора и честь знать.
— Да уж, — хмыкнул Берт, — к твоему имиджу это добавит привкус экзотики.
Брайан почти весело улыбнулся и направился к двери. На пороге его догнала фраза Берта, сказанная небрежным тоном, слишком уж небрежным, чтобы не обратить на неё особого внимания:
— Если бы я был на твоём месте, я бы для начала заглянул в магистрат и полистал старые планы города. Только… будь осторожен. — И после небольшой паузы, мрачно: — Дверь не забудь за собой закрыть. Терпеть не могу сквозняков!
Брайан оглянулся, но лицо Берта было окутано дымом очередной сигареты так, что выражение его глаз всё равно рассмотреть было невозможно.
Брайан автоматически кивнул и вышел.
Стараясь не переходить с умеренной рыси на бег, Брайан добрался до машины, припаркованной прямо возле подъезда и, поспешно нырнув за руль, погнал сквозь ночь, шкурой чуя горящие ненавистью глаза, пялящиеся на него из мрака.
Через семь минут он был уже у дома, где жила Анна.
Анна открыла дверь, едва Брайан коснулся звонка, словно ждала, что Брайан заявится именно к трём часам ночи.
— Напрасно ты открываешь, даже не пытаясь выяснить, кого это принесло, — глубокомысленно изрёк Брайан. Количество выпитого коньяка вынуждало к излишней обстоятельности. Брайан злился на себя, но ничего с этим поделать не мог.
Анна чуть улыбнулась, мельком оценила общую композицию (Брайан невольно скосил заплывший глаз на свои разбитые колени) и спокойно спросила:
— Ты устал?
Брайан как-то беспомощно всхлипнул и сдавленно просипел:
— Бесконечно!
Слово было глупым. Оно всё равно не могло охарактеризовать душевное состояние Брайана.
— Я приготовила тебе ужин, — мягко сказала Анна.
Брайан тупо кивнул и с трудом переступил порог.
— У меня сегодня… опять, — невнятно пробормотал он.
— Я вижу, — Анна осторожно коснулась кончиками пальцев щеки Брайана.
— Я приму душ. — Никогда ещё Брайан не чувствовал такой нечеловеческой усталости.
— Конечно, — Анна улыбнулась слегка отрешённо, словно осторожно отгораживаясь от реальности, обыденной бессмыслицей заглянувшей в пыльное окно.
Брайан неожиданно растерялся и с некоторым иррациональным страхом заглянул в глаза, на дне которых он заблудился полтора года назад.
— Что, мы так и будем стоять в дверях? — легко рассмеялась Анна.
— Не знаю, — хрипло выдавил из себя Брайан, — но мне кажется, что прежде чем войти, я должен оставить за порогом свою будничную шкуру. Как японцы оставляют обувь. Или нет! Скорее, как змея шкуру, я должен её сбросить… А внеплановая линька, это… трудоёмкий процесс.
Брайан с трудом улыбнулся, освобождаясь от наваждения и наконец прошёл в квартиру. Сделав несколько шагов, он невольно оглянулся, словно надеялся увидеть у порога сброшенную шкуру.
Пока Брайан плескался в ванной, Анна накрыла в кухне стол…
Потом они лежали в постели, и Брайан просто физически ощущал, как второй слой повседневности медленно сходит с усталой души.
Когда Брайан засыпал, вся дневная суета и грязь были настолько отдалены во времени и пространстве, что казались абсолютно несущественными, почти невозможными…
Глава 5
Спал Брайан, на удивление, спокойно и утром никак не мог вспомнить: снилось ему что-либо или нет.
Проснулся он поздно. На улице вовсю светило солнце. Анна уже ушла. В кухне на столе Брайана ждал завтрак и записка: «Буду поздно. Ужинай без меня. Целую».
Брайан сварил кофе, съел бутерброды, приготовленные Анной и, прихлёбывая медленно остывающий душистый напиток, задумался.
Они жили вместе почти полтора года, но Брайан к стыду своему так толком и не знал, чем же она занимается, когда его, Брайана, нет рядом. Он даже не был в курсе: было ли у неё… хотя бы раз?!
С удивлением Брайан вдруг осознал, что скудные сведения по поводу эпидемии повального безумия, просачивающиеся в печать, касаются только случаев, происшедших с мужчинами. В излишней щепетильности обвинить газетчиков было нельзя. Интересы государства тоже вряд ли имели дифференциацию по полу. Ещё понятно было бы стремление замять скандал с участием высокопоставленного лица. Но женщины?! Наверняка, если бы инциденты с ними имели место, то были раздуты до вселенских размеров. Тем более, что они могли содержать столько пикантных подробностей. Что же выходило?! Что эпидемия была сугубо мужской проблемой? Неужели отдельные анатомические различия обрекали, пусть далеко не лучшую, половину человечества на мучения?
Брайан хмыкнул, уж больно идиотской была мысль. Нет, конечно. Анатомия тут ни при чём. Болезнь была явно душевная, и, разумеется, её корни следовало искать в различии психики.
Брайан наконец допил кофе. Мысли об Анне отошли на второй план.
— Так что там Берт говорил насчёт старых планов города? — Брайан ухмыльнулся: днём всё выглядело совершенно иначе, чем ночью на фоне очередного кошмара. — Господи! Да ведь я обещал Клифски утром вернуть машину.
Брайан поспешно стал собираться. Натянул старые джинсы, накинул куртку. Мельком бросил взгляд на останки костюма, аккуратно развешанные на стуле, и бегом выскочил на улицу.