Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
* * *
Нынче этого нет, а было такое время, когда и между сановниками вольтерьянцы попадались. Само высшее начальство этой моды держалось, а сановники подражали.
Вот в это самое время жил?был губернатор, который многому не верил, во что другие, по простоте, верили. А главное, не понимал, для какой причины губернаторская должность учреждена.
Напротив, предводитель дворянства в этой губернии во все верил, а значение губернаторской должности даже до тонкости понимал.
И вот, однажды, уселись они вдвоем в губернаторском кабинете и заспорили.
– Между нами будь сказано, решительно я этого не понимаю, – сказал губернатор. – По моему мнению, если бы нас всех, губернаторов, без шума упразднить, то никто бы и не заметил.
– Ах, вашество, как вы так выражаетесь! – возразил ему удивленный и даже испуганный предводитель.
– Разумеется, я это конфиденциально… но ежели говорить по совести, то опять?таки повторяю: положительно я этого не понимаю! Представьте себе: живут люди мирно, бога помнят, царицу чтут – и вдруг к ним… губернатор!! Откуда? как? что за причина?
– А та и причина, что власть! – урезонивал его предводитель, – нельзя без оной. Вверху – губернатор, посередке – исправник, внизу – тысяцкий. А по бокам – предводители, председатели, воинство…
– Знаю. Но зачем? Вы говорите: «тысяцкий», – хорошо. Тысяцкий – это который при мужике, – понимаю и это. Теперь представьте себе: живет мужик, поле работает, пашет, косит, плодится, множится, словом сказать, круг жизни своей производит. И вдруг, откуда?то из?под низу, – тысяцкий… Зачем? что случилось?
– Не случилось, но может случиться, вашество!
– Не верю?с. Ежели люди живут в свое удовольствие – зачем для них тысяцкий? Ежели они тихим манером нужды свои справляют, бога помнят, царицу чтут – что тут случиться может, кроме хорошего? И что тысяцкий может в данном случае устранить или присовокупить? Даст бог урожай – будет урожай; не даст бог урожаю – и так как?нибудь проживут. При чем тут тысяцкий? разве он может хоть колос единый в снопе убавить или прибавить? – Нет, он налетит, намутит, нашумит, да, того гляди, в заключение, еще в острог кого?нибудь посадит. Только и всего.
– Ну, не даром же посадит, а тоже за что?нибудь!
– Однако, согласитесь, что если б его нелегкая не принесла, все шло бы без него своим чередом, и никакого бы «что?нибудь» не случалось. Во всяком случае, в остроге никто бы не сидел. А как только он появится, так тотчас же вслед за ним и «что?нибудь» явилось.
– Ах, вашество, ведь и тысяцкие разные бывают! Вот у нас, например…
– Нет, вы меня выслушайте. Я не об личностях веду речь и не парадоксами перед вами щегольнуть хочу. Я по опыту эту музыку знаю и даже на самом себе могу пример показать. Уезжаю я, например, из губернии – и что вдруг случилось? Не успел я за заставу отъехать, как вдруг во всей губернии наступило благорастворение воздухов. Полициймейстер – не скачет, квартальные – не бегут, городовые – не усердствуют. Даже и простецы, которые и о существовании моем досконально не знают, и те чувствуют, что из их жизни исчезла какая?то запятая, от которой им во всех местах больно было. Что сей сон означает? – спрашиваю я вас. А то, государь мой, что мой заступающий не все то может сделать, что я могу, и что, следовательно, и служащим, и обывателям на всю эту разницу легче стало. Но вот я возвращаюсь опять к своему посту. Шум, треск, езда, беготня… Кто в фуражке ходил – бежит в треуголке; кто в полном удовольствии месяц прожил – снова приходит в унылость; все видят впереди бесконечную распостылую канитель… Да, впрочем, что же много об этом толковать! вы и на себе наверное хоть отчасти да испытали…
Действительно, предводитель вспомнил, что и за ним в этом роде грешок водился. Как только, бывало, губернатор за ворота, так он сейчас: «Эй, тарантас!» – и марш в деревню. И ходит там без оных, покуда опять начальство к долгу не призовет. Только одну проформу и соблюдает, что, едучи мимо вице?губернаторской квартиры, зайдет на минуту к заступающему должность и условится:
– Уж вы, Арефий Иваныч, коли что случится, гонца пришлите!
– Чему случиться! с богом!
– Ну, так прощайте; Капитолине Сергеевне кланяйтесь. Пошевеливай! – Только его и видели.
– Есть тот грех, – сказал он, – только все?таки не оттого… Просто отдохнуть хочется… вот и пользуешься.
– То?то что «отдохнуть»! а кто отдохнуть помешал? разве в отдыхе грех какой? Никакого греха нет, а просто мешал, потому что он губернатор – только и всего. Теперь пойдем дальше. Замечали ли вы, как партикулярные люди о губернаторе отзываются, когда похвалить его хотят? «Это, говорят, хороший губернатор: он сидит смирно, никого не трогает». Вот?с. Стало быть, что всего более в губернаторе любезно – это ежели он благосклонно бездействует. И в самом деле, рассудите по совести, в чем его вмешательство в обывательских делах пользу принести может? Приехал он в губернию чуженин?чуженином – это раз; обучался он, может быть, чему?нибудь, да только не тому, чему следует, – это два. Затем: статистики он – не знает, этнографии – не разумеет; нравы и обычаи – не при нем писаны; где какая река, куда течет, почему и в каком смысле – это он разве тогда узнает, когда раз пять вдоль и поперек губернию исколесит; о железных дорогах знает только, когда и куда какой поезд отходит, чтобы в случае чего не опоздать; а зачем дорога построена, сколько в прошлом году доходов собрано, сколько в нынешнем, где и какую питательную ветвь надо провести, – все это для него – темна вода во облацех. И можно бы все это узнать, и сведения все под руками, да неинтересно и не для чего. Ничего из этих сведений не выйдет.
– Или насчет торгов, ремесл, промыслов: сапожное там ремесло, огороднический промысел; в одном месте рогожи ткут, в другом – косы, серпы куют: зачем? почему? Где раки зимуют?
– Вашество! – прервал предводитель расходившегося губернатора, – да ведь я – обыватель здешний, а и я этого ничего не знаю!
– Вы – другое дело; вы – предводитель. Подают вам за столом говядину – вам и нужды нет, откуда она. Была бы съедобна – только и всего. А я – губернатор, я должен все знать. Меня – нет?нет, да и спросят: «В каком, мол, положении у вас огородничество?»
– Да, по нынешнему времени, всего ожидать можно.
– Нынче, батюшка, чтобы всякая копейка на счету стояла, чтобы все, из чего извлечь можно, – «где, бишь, оно? не полезно ли, мол, обложить?» Вот нынче как. Ну, и отвечаешь на всякий случай, чтобы без хлопот: «Оставляет, мол, желать многого».
– Н?да, а между тем капуста у нас…
– То?то «капуста». А я только недавно об этом узнал. Намеднись подают кочан; я думал, он из Алжира – ан он из Поздеевки.
– Из Поздеевки – это верно; там и морковь, и репа – всякий овощ. Так?то всегда у нас. Мы по Эмсам да по Мариенбадам воду пить ездим, а у нас, в Поздеевке, своя вода есть, да еще лучше, потому что от мариенбадской?то воды желудок расстраивается.
– А скажите?ка, кто поздеевскую?то капусту завел? Небось губернатор? как бы не так! Мужичок, сударь. Побывал во времена оны какой?нибудь поздеевский Семен Малявка в Ростове, посмотрел, как тамошние мужички капустную рассаду разводят, да и завел, воротясь домой, у себя огородец, а глядя на него, и другие принялись.
– Это так точно, вашество, – вынужден был согласиться предводитель.
– И все у нас промыслы как?то местом ведутся. Тут – благодать, а рядом – нет ничего. Представьте себе, около этой самой Поздеевки деревня Развалиха есть, – так там об огородах и слыхом не слыхать, а все мужички до одного шерстобиты. Летом землю общим крестьянским обычаем работают, а зимой разбредутся кто куда и шерстобитничают. И тоже не губернатор завел, а побывал простой мужик Абрамко в Калязинском уезде и привез оттуда.