Он подошел к Юле после уроков, выждав момент, когда она осталась без своего сторожа Маринки. Та с нее глаз не спускала, почти как и он сам.
– Юль, давай поговорим, – произнес Колька, с трудом ворочая непослушным языком. Неподалеку толпились одноклассники, но ему было все равно, что они подумают. – Я знаю, ты на меня обиделась, и у тебя есть для этого все основания, но… – Он взглянул ей в глаза. – В общем, я хочу попросить у тебя прощения за те слова, и вообще… – Кольке показалось, что к концу этой речи у него испарился весь запас воздуха из организма.
– Ты просишь у меня прощения? – громко переспросила Юля, делая ударение на каждом слоге.
Парни навострили уши. Колька видел боковым зрением, как они вытянули шеи в предвкушении жареного.
– Да, – твердо произнес он. – Прошу.
– Хорошо, – лучезарно улыбнулась Юля. – Я больше на тебя не сержусь. – У Кольки зазвенело в ушах:
– Может, тогда…
Он не успел договорить: Юлин взгляд был направлен не на него, а куда-то за него. Он обернулся. К ним шел Леша Ливанов, отличник и гордость 9 «А».
– Привет, – сказал он Кольке. Тот ответил:
– Привет.
– Ну что? Мы идем?
Юля кивнула головой.
– Конечно.
Колька стоял сжав зубы и смотрел, как Юля уходит с Ливановым. Он ругал себя на чем свет стоит из-за того, что неправильно истолковал ситуацию. А чего, собственно, можно было ожидать? Кто из них двоих мечтал о свободе? Он! Не Юлька. Именно он говорил Максиму, что хочет общаться с другими девчонками, ходить на дискотеки, чувствовать себя независимым и никому не обязанным. Он получил, что хотел. И что в результате? Свободы хоть отбавляй, а радости от этого никакой, как и от встреч с Ленкой. Ее приторное внимание стало его тяготить, а покладистость – раздражать. Колька полез за сигаретами.
– Быстро же Юля утешилась, – произнес Борька, услужливо чиркая зажигалкой. – А не бери в голову, все они такие.
– Все?
– Все! – подтвердил Борька и, погоняв во рту неизменный «дирол без сахара», спросил: – Слушай, Калян, ты что сегодня вечером делаешь?
– Ничего.
– Приходи ко мне часов в восемь. Посидим в чисто мужской компании. Идет?
– Идет, – согласился Колька.
В этот вечер в огромной навороченной квартире Шустовых собрались: Юрка Метелкин друг номер один, Степанов Сергей из 9 «А» (Колька сразу проникся к нему расположением, потому что знал – Сергей терпеть не может Лешку Ливанова) и Захаров Виталик из 10 «Б». Захаров жил над Борькой и часто захаживал к нему в гости.
– Ты чего опоздал? – поинтересовался Борька, развалившись в кресле с видом крестного отца, контролирующего интересы семьи.
– Так вышло. – Колька не стал вдаваться в подробности: кому интересно, что он полчаса отнекивался по телефону от настойчивого предложения Лены погулять в парке.
– Ну, раз все в сборе… – Борька поднялся и полез в бар отца. Через секунду в его руках появилась пузатая бутылка. – Предлагаю выпить по рюмочке.
«Даже не думай!» – приказал себе Колька.
Ему было достаточно того скандала и того потерянного взгляда, каким мама посмотрела на него в прошлый раз. Колька тогда решил: больше в рот не возьмет эту дрянь.
– Мне не наливай, – заявил он.
– Это же чистое саке, – обиделся Борька, разливая жидкость по малюсеньким хрустальным стаканчикам.
– А ты знаешь, что правильно это слово произносится «сахкей», что его название пришло к нам из древних времен и означает «жевать во рту»? – неожиданно вспомнил Колька.
Откуда это всплыло? Может, когда-то они вместе с Юлей читали статью в журнале?
– Чего? – изумился Борька, с недоверием поглядывая на бутылку с водкой.
– «Жевать во рту», – повторил Колька и не без гордости пояснил: – Этот напиток появился на рисовых полях. Крестьяне пережевывали рис и выплевывали его в общую бадью, где он и бродил благодаря слюне.
– Фу ты, гадость какая! – скривился Юрка, успевший сделать пару глотков. – Не мог раньше сказать – меня сейчас вырвет!
– Успокой свой желудок! – усмехнулся Виталик Захаров. – Это ведь было сотни лет тому назад, сейчас этот сложный и дорогостоящий процесс наверняка заменен обычной химией.
– Надо же! – восхитился Борька, спокойно отпивая из своего стаканчика. – А откуда ты все это знаешь? – спросил он Кольку, поморщившись.
Колька пожал плечами.
– Знаю, и все. Между прочим, твои любимые самураи пили только специальный напиток «саке красавицы»: этот рис пережевывали исключительно девушки – отсюда и название.
– Мда… – неопределенно произнес кто-то из парней, и как-то незаметно для всей компании разговор с приготовления японской водки переключился на сердечные дела и школьные неурядицы, которых всегда хватает. Сначала дружно обсудили вопиющую несправедливость учителей, а потом добрались и до девчонок.
– Что-то в последнее время ты один в бассейне появляешься, – заметил Сергей Степанов, взглянув на Юрку.
– Светке теперь ближе баскетбол с его дылдами, – неохотно отозвался тот.
Колька напрягся. Их ситуации были схожи.
Светка Калинина ведь тоже училась в одном с ними классе, почти два года дружила с Юркой, а недавно взяла и бросила его. Кинула самым настоящим образом из-за какого-то двухметрового баскетболиста, что зачастил к ним в спортивный зал на тренировки. Кольку, конечно, никто не кидал, но на былой дружбе с Юлей можно было поставить крест, тем более после сегодняшнего.
– У меня тоже на этом фронте не все в порядке… – вздохнул Виталик. – Представляете…Ольга сказала мне, что я – ее самый лучший друг. Друг! Представляете себе! – горячился он. – И это после того, что между нами было!
– Да! На женском языке так оформляется оплеуха, – сообщил Борька, закуривая.
С ним никто не стал спорить. Папа у Борьки был известным ловеласом. Все об этом знали. Знала и мадам Шустова, но стойко делала вид, что не замечает частой смены стройных, длинноногих, услужливых секретарш в процветающей строительной фирме…
– Мне, между прочим, как и вам, друзья-товарищи, похвастаться нечем, – внезапно разоткровенничался Борька. – Этой весной решил осчастливить своим вниманием Ирку Дмитриеву. Она это не оценила, впрочем, как и Лизка Кукушкина. Прыщи на моем миловидном лице, видите ли, девочек отталкивают. – Борька хмыкнул, выпуская дым через ноздри. – А не понимают, Глупые, что все это возрастное. Отец мне объяснил: начнется нормальная мужская жизнь, все как ветром сдует.
– И еще Маринка, вот уж заноза из заноз! – ни с того ни сего добавил Юрка.
– Это точно! – согласился Колька, натерпевшийся от Марины в последние дни.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Ребята сосредоточенно курили.
– Я вот что подумал. – Внезапно Борька прервал молчание и с видом заговорщика взглянул на приятелей. – Все мы немало пострадали от слабого пола: и от девчонок, и от училок. Так?
– Так, – подтвердили все без исключения.
– Нельзя же быть такими бесхребетными. Надо этому как-то сопротивляться.
– Как? – последовал справедливый вопрос.
– Давайте создадим общество, – предложил Борька, бросая окурок в пепельницу.
– Какое общество? – удивился Колька, чуть не поперхнувшись дымом.
– Ну не знаю. Существует же Клуб феминисток, к примеру. Или вот, помните фильм: «Три плюс два». Там трое друзей заключили союз против женщин, желая выжить их со своей территории. Вот и мы что-нибудь подобное щ5идумаем, чтобы им неповадно было.
– Здорово! – загорелся Юрка, любитель всяких каверз. – А как мы себя назовем? Давайте, ООМ – Общество отвергнутых мужчин! – предложил он с ходу.
– Неплохо, – похвалил Борька, чувствуя, что долго вынашиваемая им идея начинает превращаться в жизнь. – Вот только напоминает некую денежную пирамиду.
– Да, не годится, – поморщился Юрка, осознавая прокол. – Нужно, чтобы было сразу понятно, «ху из ху». А что, если просто ОО, Общество отвергнутых? – последовал следующий вариант.
– Это твое «ОО» смахивает на очко в сортире, – бросил Сергей.