Надо было спросить по-другому: за каким чертом тебя понесло участвовать в этих делах? Действительно, мумифицирование голов является обычаем, которому неизвестно сколько временя и который уходит корнями в древность. Это мы хорошо знаем и всячески оправдываемся этим. Но вряд ли кто знает, а вернее, вряд ли кто из подобных тебе белых торговцев признается себе в том, что маори, специализирующиеся в этом грязном бизнесе, с недавних вор полностью подстроились поя европейский спрос.
Я хорошо осведомлен о том, как именно осуществляется этот бизнес. Торговцы головами кочуют из деревни в деревню и ведут переговоры с вождями маори, арики. Торговцем быть легко. Приезжаешь в племя и называешь вождю свою цену. Потом этот вождь выстраивает снаружи своей хижины нескольких несчастных, — в основном, это военнопленные из других деревень, — а торговец ходит вдоль строя и выбирает понравившуюся ему голову. Затем он сообщает вождю о своем выборе я уезжает. В следующий его визит в эту деревню голова уже готова и сушится. А потом нападает в наплечные сумки к таким, как ты .
Для того, чтобы стать в душе каннибалом, необязательно разрывать зубами человеческое мясо, а потом переваривать его у себя в желудке. Достаточно иметь оценивающий взгляд и полный кошелек. Торговля человеческими головами приносит маори хорошие доходы, только поэтому они и продолжают ее. Если бы пакеа проявляли меньше интереса к головам, маори перестали бы убивать своих соплеменников и переключилась бы на какое-нибудь менее кровожадное дело.
Мальчишка с минуту молчал, усваивая полученный урок. Потом он равнодушно пожал плечами и проговорил:
— А ко мне-то какое это имеет отношение, сэр? Если их собственным вождям наплевать на жизни своих сородичей, то почему я-то должен о них беспокоиться?
— Потому что ты не дикарь, парень! — крикнул Коффин, уже будучи не в силах скрывать и дальше свою ярость. — Ты англичанин! И должен с гордостью носить это название, причисляющее тебя к цивилизации! Ты христианин! Наконец, просто молодой человек из хорошей семьи! И ты не должен ходить по Пляжу с сумой, в которой перекатываются засушенные головы убитых людей!
— Мой возраст пусть вас не волнует, сэр, — обидчиво проговорил мальчишка. — Если вы так боитесь моего товара, то я, пожалуй, и вправду больше не буду вам совать его под нос. А то вы еще замараете свои белые ручки о мою грязь! Я попытаюсь где-нибудь в другом месте.
— Ах ты, малолетний негодяй!
Коффин попытался схватить рукой паренька за шиворот, но ноги у того оказались столь же проворными, как и язык.
Легко увернувшись от руки капитана, паренек бросился обратно в тот переулок, откуда за несколько минут до этого появился. Коффин сначала попытался было его преследовать, но почти сразу же остановился и махнул рукой. Он слишком хорошо зарабатывал в своем бизнесе, чтобы еще подглядывать за сомнительной деловой активностью других. Он не собирался становиться учителем нравственности для своих заблудших душой соотечественников. Он не был и реформатором. Его лишь возмутил юный возраст продавца человеческих голов. Корорарека, мягко говоря, была не самым лучшим местом для воспитания подрастающего поколения в лучших традициях. Сама атмосфера городка была насыщена ядом. Несмотря на отчаянные усилия миссионеров, здесь ничто не менялось.
«Ничего, придет день, — успокаивал он себя в душе. — Придет день. Так же не может продолжаться вечно!»
На высоком холме, вдалеке от шума, пальбы и пьянства сгрудилось несколько небольших деревянных домиков. Они были крупнее, чем те лачуги, которые строились внизу, на песке берега, но не намного. «Дом Коффина» выделялся на общем фоне самым большими размерами и большей, чем у остальных, благоустроенностью.