Через некоторое время обе женщины стали двигаться совсем медленно, отчасти из-за усталости, отчасти от страха, что могут наткнуться на остатки нападавших негров или еще на какую-нибудь банду. И только зайдя глубоко в лес, они наконец остановились. Эта часть поросшей деревьями земли представляла собой полосу шириной не более полутора миль и граничила с одной стороны с тростниковыми полями, через которые они только что пробрались, а с другой – с главной дорогой, ведущей в Порт-о-Пренс.
Элен и Дивота углубились в чащу. И когда, спотыкаясь, вошли под сень большого дерева, то в изнеможении опустились на землю. Обе прислонились спинами к его стволу, закрыв глаза и пытаясь отдышаться.
Элен наконец открыла глаза. В окутавшей их темноте она увидела красноватое мерцание на небе в той его стороне, откуда они пришли. В теплом воздухе ощущался запах дыма.
– Дом... Они жгут дом, – проговорила девушка безразличным тоном.
– Да... – не открывая глаз, ответила Дивота.
– Взгляни туда, там тоже что-то горит. – Дивота взглянула сквозь шатер листвы над ними:
– Где? – Элен указала:
– Там. Отсвет пожара можно видеть на облаках.
– Может, восстание уже охватило весь остров? – с горечью проговорила горничная.
Элен, покачав головой, снова закрыла глаза.
– Какое это имеет значение? Вопрос в том, что нам теперь делать?
Отец погиб. Она сама видела, как он умер... Элен передернуло от воспоминаний сцен страшной бойни, которые опять всплыли в ее памяти; и все же они казались совершенно нереальными...
– Мы могли бы добраться до французских войск в Порт-о-Пренсе... – неуверенно предложила Дивота.
– Может быть, – тихо ответила девушка.
– Нам стоит попробовать.
– Да, – согласилась Элен.– Думаю, дорога окажется слишком опасной. Как было бы полезно узнать, что на ней творится.
– Я смогла бы это выяснить, – отозвалась Дивота.
– Что ты хочешь этим сказать.
– Если мне удастся встретиться с каким-нибудь рабом из нашего поместья, то он сможет рассказать мне, что затевает Дессалин, почему он отдал такой приказ.
– Слишком рискованно! – решительно ответила Элен.
Она достаточно хорошо знала рабов из своего хозяйства, которые могли принимать участие в восстании, этих людей, за которыми ухаживала, когда те болели, мужчин и женщин, которые убирали дом, подрезали деревья в саду и сгребали листья, работников, которые пели в полях. Она хорошо их знала, но встречаться с ними не хотелось.
– Большого риска нет, по крайней мере с теми, у кого цвет кожи такой же, как у меня.
Элен очень редко думала о Дивоте как о цветной женщине, точно так же, как едва ли думала о ней как о родственнице. Просто для нее она была мудрой, заботливой Дивотой, которая всегда находилась рядом. «Неужели эта женщина могла знать, что случится в этот вечер? Нет, не могла!»
– А если они признают в тебе горничную Ларпенов? Этого окажется достаточно, чтобы расправиться с тобой.
– И все-таки это шанс, которым я должна воспользоваться, чтобы что-нибудь выяснить для нас. Если это и в самом деле всеобщее восстание, то нам понадобится укрытие, где мы смогли бы спрятаться. И сделать это нужно еще до рассвета.
Дивота рывком поднялась и, выпрямившись, поправила фартук и тиньон. Элен наблюдала за ее движениями. Как госпожа рабыне, она могла бы приказать Дивоте остаться, но отношения между ними были не такими. В любом случае Элен не чувствовала в себе прежней уверенности в том, что служанка ей подчинится, особенно теперь, как и в том, хочет ли она сама, чтобы Дивота оставалась сейчас с нею.
– Если ты считаешь, что должна идти, то иди, но я пойду с тобой.
– Нет-нет, будет лучше, если ты останешься здесь. А я скоро вернусь.
– Я могла бы последить... – начала было Элен, но тут же осеклась – Дивота исчезла в ночи.
«Она привыкла ходить в темноте по бездорожью, – убеждала себя Элен. – Как последовательница обрядов вуду или...