Но к первому вскрику присоединились новые голоса. На улицу выскочили трое мужчин, потом еще двое. Один указал на Лайама.
– Смотрите, убийца еще здесь!
«Мастер, пора смываться!»
Дракончик был прав. С мечом в окровавленных руках Лайам вовсе не выглядел жертвой. Однако он медлил, не отводя глаз от человека в желтом.
«Надо его прикончить!»
«Мастер, они скоро проснутся».
– Держите его! Стой, негодяй! – Человек в желтом зашевелился.
Лайам встряхнулся, досадливо крякнул, бросился обратно к лестнице и скрылся во тьме.
Он пробирался по Королевскому распадку к реке, тщательно оглядывая каждый проулок и обходя пятна фонарного света.
Пробираться во тьме было не очень легко, зато непроницаемый мрак помогал и ему оставаться практически незаметным. Это отчасти утешало, но Лайам непрерывно дрожал: мокрая шерстяная туника совершенно не грела. К тому же все тело его болело и ныло, а спина, вне сомнений, представляла собой сплошной багровый синяк. Жуткая холодина придавала болевым ощущениям особую остроту.
«Не скули! – прикрикнул на себя Лайам. – Хорошо еще, что ты пока жив. Впрочем, почему хорошо? Замечательно, даже отлично». Он приободрился и мысленно позвал:
«Фануил!»
Дракончик летел впереди, над крышами, высматривая дорогу.
«Да, мастер?»
«Ну… в общем, я тебе благодарен. За то, что ты вовремя прилетел».
Последовала длительная пауза. Потом Фануил отозвался:
«Тебе не стоило идти без меня».
Помолчав еще какое-то время, фамильяр спросил:
«Что будем делать теперь?»
Лайам тяжело вздохнул. Он как раз обдумывал этот вопрос и уже успел кое-что решить.
«Надо найти миротворца и заявить о гибели мэтра Берта».
Миротворцами назывались торквейские стражники, призванные следить за порядком в столице. Черно-белая армия в тысячу человек славилась нерушимой верностью присяге, закону и королю, их нарекли так веков пять назад в честь Миротворца – одного из главных богов таралонского пантеона. Регент, в то время управлявший страной, с легкостью обошел небольшую несообразность, возникавшую при расхожем употреблении высокого имени, повелев, чтобы в Торквее этот бог прозывался Всеблагим судией. Начальник же стражи с тех пор стал именоваться пацификом. Если звучность этого титула когда-то и царапала слух горожан, то времена те давно миновали, а за столичной стражей прочно закрепилась репутация людей справедливых и неподкупных. В дни, когда Лайам тут обучался, должность пацифика занимал некий Хирболд Уорден. Этот служака наделал немало шума, арестовав королевского фаворита, богатого и надменного аристократа, за избиение нищего побродяжки. Интересно, удержался ли он на посту?
Налетел ветерок, Лайама вновь затрясло, и ему стало не до пустых размышлений.
Прежде чем идти к миротворцам, надо поговорить с Кейдом. Его есть о чем расспросить! Очень и очень. Лайам сунул руку в карман и нащупал цилиндрик. А еще давно пора выяснить, что это за пустячок? Он потеребил пальцами промасленную бумагу, но разворачивать посылку не стал. Сперва надо добраться до какого-нибудь тихого, сухого и хорошо освещенного места. Дождь вряд ли пойдет содержимому свертка на пользу. Незачем рисковать вещью, из-за которой уже прикончили ни в чем не повинного человека.
«И чуть было не убили тебя!»
Лайам вдруг разозлился. Его провели, подставили, использовали, как мальчишку! Послали навстречу опасности и даже не заикнулись о ней!
Он уже вышел к реке и прятался в темном местечке, скрипя зубами от гнева. Скорей бы добраться до двоедушного мэтра и заглянуть в его добренькие глаза!
Вернувшийся Фануил доложил, что на набережной все вроде спокойно. Поигрывая желваками под скулами, Лайам пошел вниз.