Оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не столкнуться с отцом, Кенна старательно держалась за спинами рыцаря и его прекрасной дамы, дьявола в красном одеянии, римского сенатора и двух пастушек. Косясь одним глазом на золотую пряжку, которая удерживала на плече тогу сенатора, Кенна наконец увидела отца и вздохнула с облегчением. Она не знала, как долго еще сможет хранить серьезность в обществе сквайра Биттерпенни. «В самом деле, — думала она, — старик мог бы сообразить и спрятать свой жирок под чем-то более основательным, чем тога и сандалии». Невнятно пробормотав слова извинения, Кенна отошла к стене и уже оттуда смотрела, как ее отец вывел на танец свою жену.
Если бы она сама не помогала лорду Данну выбирать костюм, то все равно легко узнала бы его. Ее отца отличала какая-то особенная осанка и манера поведения, которая делала других людей в его присутствии незначительными пигмеями. Но не высокий рост, который унаследовала и Кенна, или горделивое спокойствие, которое, к сожалению, ей не передалось, заставляли остальных смотреть на Роберта Данна с уважением и даже некоторой завистью. Утверждали, что его светлость обладает дьявольским везением: все, что попадало ему в руки, тут же начинало приносить доход. Поместья Данна были свободны от долгов, земли славились плодородием, слуги и крестьяне готовы были умереть за хозяина, а все его предложения в парламенте проходили без единого голоса «против».
Реальность, как знала Кенна, не имела никакого отношения к удаче, а заключалась в талантах ее отца. Он сам был кузнецом своего счастья и всего добился своими силами.
Кенна бросила взгляд на толпу и подумала, что здесь наверняка есть те, кто не может простить лорду Данну красавицы жены, но она знала, что есть и те, кто считал, что прелестной французской эмигрантке графине Викторине Дуссо невероятно повезло.
«Другой такой красивой и счастливой пары не найти», — гордо подумала Кенна. Лорд Данн нахмурился, выслушав предложение жены одеться пиратом, но затем шутливо поднял руки, когда Кенна и Ивонна горячо поддержали этот план. Сейчас, в синем бархатном камзоле, высоких, до бедер сапогах, с отделанной серебром шпагой на боку, он казался самим сэром Фрэнсисом Дрейком, ведущим свою леди по палубе корабля «Голденсинд».
Кенна слегка поправила шляпу. Глядя на Викторину и Роберта Данн, никто бы не подумал, что у этой пары уже есть взрослые дети. Викторина была непередаваемо изящна и грациозна, ее движения в танце настолько совпадали с движениями партнера, что создавалась иллюзия единого и неразрывного образа танцующих.
Кенну всегда восхищала элегантность Викторины. В платье, которое она скопировала с одного из портретов в галерее, Викторина Данн больше походила на леди елизаветинской эпохи, чем сам оригинал. Накрахмаленный белый воротничок непостижимым образом подчеркивал фарфоровую белизну кожи, одновременно придавая волосам золотистый оттенок. Ее платье было прошито золотыми нитями и буквально переливалось, когда Викторина делала па контрданса.
Кенна не помнила свою мать, но ей хотелось верить, что леди Катерина была такой же грациозной и обаятельной, как Викторина. А как могло быть иначе, ведь их обеих любил Роберт Данн. В конце концов — а Кенна считала, что она учла все обстоятельства, — ей повезло заполучить мачеху, совершенно непохожую на тех, что изображаются в сказках.
Кенна удивленно моргнула, заметив, что Викторина сбилась в танце. Но потом она увидела лицо своего отца, которое выражало нечто настолько личное, что девочка отвернулась в смущении.
— Необыкновенная женщина, вы не находите? — спросил у Кенны сатана.
Кенна подобралась. Увлекшись своими наблюдениями, она чуть было на облокотилась о его трезубец.
— Что? — пробормотала она. — О, вы имеете в виду леди Данн. Да, она бриллиант чистой воды.
— Разумеется.