— Я поняла, как много этот маскарад значит для Ивонны. Ей предстоит дебютировать через год или два, а наш вечер — очень важное событие. Это возможность попрактиковаться. Я помешала ей. Разумеется, я решила все исправить.
— Разумеется, — хором сказали Рис и Николас.
Но Кенна не обратила внимания на их замечание.
— Мне пришло в голову, что у Ивонны ангельская внешность. Она ведь очень красива, правда? Всем особенно нравится ее нос, — добавила Кенна, как будто это все объясняло.
Ивонна покраснела и смущенно закрыла лицо руками. Рис ухмыльнулся:
— Твой же упоминают, когда советуют не совать его в дела других людей.
— Точно. — Кенна была невозмутима. — Поэтому мне пришло в голову, что нельзя пренебрегать возможностью посетить бал. Вы ведь поможете нам? Кроме того, никто не догадается. Это же маскарад, в конце концов. Я уверена, что найду какой-нибудь костюм для Ивонны, чтобы не было видно лица.
— И даже носа? — поинтересовался Ник, по-дружески полуобнимая Ивонну.
— Особенно его, — уверенно сказала Кенна. — Вы поможете?
Ник пожал плечами и бросил взгляд на Риса:
— Что скажешь? Неужели год на континенте иссушил твою фантазию, или ты все еще готов участвовать в проделках Кенны?
Рис довольно долго изучал мыски своих до блеска отполированных сапог. Кенна затаила дыхание, и даже Ивонна осмелилась посмотреть на него украдкой. Наконец на его губах заиграла улыбка. Он медленно оглядел полное нетерпеливого ожидания лицо Кенны и ответил с какой-то очень подкупающей искренностью:
— Я никогда не устаю от проделок Кенны.
Засмеявшись, Кенна вскочила с кровати и бросилась ему на шею. Кресло слегка пошатнулось, принимая на себя дополнительную тяжесть, но Рис удержал равновесие.
— Как хорошо, что ты снова дома! — воскликнула Кенна — и тут же пожалела о своих словах, заметив, как черты Риса на мгновение исказила боль.
— Все в порядке, Эльф, — тихо сказал он. — Даннелли навсегда останется моим домом.
Кенна тут же вспомнила обо всем: у Риса имелось немало родственников, но не было семьи, существовал дом, который он называл своим, но не было родины. И тоска, на мгновение мелькнувшая в его глазах, яснее ясного сказала Кенне, как глубока эта рана.
Отцом Риса был влиятельный судовладелец и богатый американский промышленник Роланд Каннинг. Хотя Кенна никогда не встречалась с ним, да и не стремилась к этому, она знала от Риса, что тот занимает не последнее место в высшем обществе Бостона. Кроме того, мистер Каннинг занимался политической деятельностью в своей стране и когда-то служил послом в Англии. Отец Кенны говорил, что Роланд Каннинг обожает сына, и это казалось ей вполне разумным. Но только у могущественного мистера Каннинга было два сына, и любил он другого.
Своему наследнику Роланд Каннинг прощал все, в то время как младший сын оставался изгоем со дня смерти матери, которая умерла при родах. Роланд Каннинг не смог простить сыну смерть любимой жены. Поэтому Ричарда воспитывали в Америке под надзором заботливого отца, а Риса отправили в Англию к прабабке по материнской линии.
Герцогиня Пелемская не делала секрета из того, что едва терпит мальчишку, которого считала чересчур своевольным и слишком американским. Она сразу же отправила его в привилегированную частную школу-интернат. Выполнив тем самым свой долг, она тут же забыла о правнуке, и с тех пор за делами Риса следил ее поверенный. Кенна однажды подслушала рассказ отца о том, что дружба Николаса с Рисом явилась для учителей школы настоящим избавлением от лжи. До тех пор бедным педагогам приходилось всякий раз придумывать немыслимые причины, чтобы объяснить ребенку, почему он на каникулы остается в школе.