— Но это не моя одежда! — воскликнула Флер.
— Ma'm'selle простит меня, это мои вещи, — объяснила Мари. — Они у меня уже давно.
В ее голосе прозвучала горечь. Взяв платье, Флер увидела, что оно почти новое, старомодное, но ладно скроенное, из тяжелой черной ткани. Мари носила его по воскресеньям, когда большинство женщин шли к мессе, надев такие же платья.
— Но, Мари, я не могу взять его — это ваше парадное платье.
— Оно мне уже тесно. Я редко его надевала.
— Почему?
— Мне его сшили в приданое.
— А вы так и не вышли замуж? Что случилось?
— Долго рассказывать, — быстро сказала Мари. — У нас нет времени. Одевайтесь.
Флер почувствовала, что за этим кроется какая-то трагедия. Но Мари была права. Не время разговаривать, раз ей нужно уйти из замка до того, как проснется monsieur Пьер.
«Я должна уехать с первым поездом, — подумала она. — С тем, что уходит в половине шестого».
Со странным чувством она посмотрела на себя в зеркало. Мари помогла ей застегнуть узкий лиф и расправила пышную юбку, надетую поверх нескольких нижних.
Зачесав Флер волосы назад со лба и от ушей, Мари надела на нее простую черную соломенную шляпку. Флер выглядела очень юной и в то же время неприметной — молодая крестьяночка, отправляющаяся в город в поисках места горничной.
— Ваши ногти, ma'm'selle, — напомнила ей Мари.
Флер взглянула на свои пальцы и сразу же поняла, о чем речь. Они явно не соответствовали ее новому облику.
Пока Флер одевалась, Мари аккуратно укладывала ее вещи в корзинку и саквояж. Наконец все было готово.
— Как вы объясните мой отъезд monsieur Пьеру?
Мари пожала плечами с видом покорности судьбе.
— Он станет вас обвинять, — сказала Флер. — Я не могу этого допустить.
— А вы не могли бы оставить ему письмо?
— Да, конечно, это прекрасная мысль. Скажу, что получила телеграмму с извещением о болезни родственницы, не указывая, кто болен и где. Нет, это может повредить господину мэру. Напишу лучше, что мне позвонили. Тогда господин мэр может сказать, что звонили из Парижа.
Флер подошла к письменному столу, села и написала короткую записку.
«Monsieur, — начала она кратко, не желая унизить себя проявлением вежливости по отношению к такому человеку. — Я получила печальное известие: нездорова моя кузина. Мне приходится немедленно выехать к ней, и я не хочу вас беспокоить. Крайне огорчена, что не смогу присутствовать на похоронах, но мадам будет пребывать в моих мыслях и молитвах».
Флер не подписалась, не желая позорить себя лишней ложью, она и так уже слишком много лгала. Даже в этот последний раз она не присвоит себе фамилию Люсьена, на которую у нее никогда не было права.
Она опустила письмо в конверт и надписала его.
— Я передам его как можно позднее, — сказала Мари.
— Будьте осторожны, Мари. Не раздражайте его больше, чем это необходимо.
— Я не боюсь. Я стара — не имеет значения, что со мной станется. Но вы молоды — берегите себя.
Они услышали, как в вестибюле пробили часы.
— Пора, — сказала Мари. — Фабиан будет ждать у черного хода. Он передаст вам документы, а пока, ma'm'selle, вот еще кое-что.
Она достала из кармана кожаный мешочек. Когда она положила его в ладонь Флер, внутри что-то звякнуло, и по его тяжести Флер сообразила, что в нем монеты.
— Что это?
— Эти монеты принадлежали мадам. Она всегда настаивала, чтобы в доме были сбережения на черный день. Мадам хорошо помнила немецкое вторжение 1870 года, она знала, что случилось с франком во время последней войны. «Нам нужно золото, Мари, — повторяла она мне. — Золото всегда в цене». И мы прятали его, а вот сейчас пришло время воспользоваться нашим сокровищем, доказать его ценность.
— Мари, я не могу это взять.