Аннотация: Когда-то красавица Софи Уэнтуорт решила порвать с высшим светом Бостона — и на много лет окунулась в блеск и свободу богемной жизни. Но теперь она вернулась — в надежде примириться с семьей — и узнала, что «продана» в жены Грейсону Хоторну.
Софи поклялась никогда не принадлежать Грейсону — ни душой, ни телом… Однако под маской холодного аристократа, возможно, таится НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА. Мужчина, готовый на все, дабы сделать женщину счастливой. Мужчина, способный заплатить за настоящую любовь — настоящей любовью…
---------------------------------------------
Линда Фрэнсис Ли
Пролог
Бостон, 1892 год
Никто из когда-либо встречавших Софи Уэнтуорт не мог забыть ее. А Грейсон Хоторн лез из кожи вон, пытаясь это сделать.
Он сидел, откинувшись на свинку стула, стоявшего у массивного стола в его конторе на Бойлстон-стрит, и думал о Софи.
Когда они были детьми, она ходила за ним с упорством бульдога. Она была неуклюжа и совсем не походила на девочку из хорошей семьи — коленки ее вечно были в ссадинах, локоны растрепаны и непослушны, — но почти никогда не расставалась с виолончелью, которая доставала ей до подбородка. Вундеркинд — вот как ее называли. У достойных бостонских матрон дочери должны были быть совсем другими.
Однако, повзрослев, она расцвела и из гадкого утенка превратилась в грациозного лебедя. У мужчин захватывало дух, когда они смотрели на нее.
Грейсон взглянул на открытый журнал, лежавший перед ним на столе. «Сенчури» — одно из новых еженедельных изданий — стал необыкновенно популярен у американских читателей. В каждом его выпуске печатались рассказы о разных известных людях и прилагались их цветные фотографии.
Бостонцы из высшего общества никогда не признавались, что читают подобные журналы, однако по неизвестной причине статья о Софи стала главной темой разговоров на всех светских сборищах с тех пор, как еженедельник появился в киосках.
Блудная дочь Бостона выросла и — прославилась. Грейсон улыбнулся, подумав о том, что Софи, подруга его детства, вызывает такое брожение в умах. Хотя, к счастью, она прославилась как исполнительница классической музыки, а не как соблазнительная звезда эстрады или театральная актриса.
Его вдруг осенило, что с тех пор, как она стала взрослой, он еще ни разу не видел ее выступлений. А впрочем, многие ли бостонцы могут похвастаться тем, что посетили ее концерты?
До прошлого года Грейсон не видел взрослую Софи. Но вот она прибыла из Европы на пароходе ради званого вечера в честь дня рождения её отца и произвела фурор в своей бархатной накидке, мерцающем платье и драгоценностях. Неуклюжего гадкого утенка больше не существовало.
Она целовала всех в щеку, держась за отцовскую руку, и одним лишь взглядом или насмешливой улыбкой ставила на место чересчур ретивых поклонников. И смеялась не переставая.
Он думал, что его сердце давно уже очерствело, что в нем не осталось места для сантиментов. Однако при виде Софи он почувствовал, как что-то в нем шевельнулось — что-то, названия чему он и сам не знал, что-то простое, грубое, манящее.
С тех пор Грейсон не мог забыть ее.
Вообще-то он понимал, что удивляться здесь нечему. Подняв голову, он уставился на лакированный деревянный ящик, на верхней плоскости которого был укреплен медный раструб, сверкающий на утреннем солнце. Граммофон, или говорящая машина, как ее обычно называют. Этот ящик был у него уже несколько лет — он смотрел на него каждый день и порой ненавидел за те чувства, которые он пробуждал в его сердце.
Он так и не решился избавиться от этой ненужной вещи, и все из-за слов, записанных на жестяном цилиндре, — слов Софи, сказанных ею много лет назад. Слов, которые он не мог забыть.