Этан не хотел опаздывать на поезд.
Мэри-Мишель Деннехи вышла из рабочего транса как раз в тот момент, когда Этан отвернулся. Склонив голову набок, она успела заметить повернутый к ней в три четверти профиль, но уже секунду спустя ей оставалось смотреть только в спину незнакомца. Бесстрастно оглядев его, Мэри-Мишель вернулась к работе. Она услышала, как закрылась дверь кабинета Логана Маршалла, выронила карандаш, закинула руки за голову и вздохнула.
Стараясь перекричать обычный гул, стоящий в отделе новостей, она обратилась к секретарю Логана Маршалла:
— Похоже, мне придется скомкать весь свой разговор из-за этого мужчины.
Сэмюэл Карсон поднял три пальца.
— Из-за мужчин, — поправил он, покачивая головой. — Этот, последний, — какой-то маршал.
Маршалл? Мэри-Мишель удивилась. У владельца газеты был старший брат, который уже давно не имел никакого отношения к издательским делам, но о других родственниках Маршалла она ничего не знала. Сможет ли она соперничать с родственником?
— И потом, — продолжал Сэмюэл Карсон, — вам не была назначена встреча, мисс Деннехи.
Мэри-Мишель улыбнулась. Ямочка появилась возле уголка ее пухлых губ. Эта улыбка явно привлекла бы внимание Этана Стоуна и заставила секретаря залиться краской — она появилась снизу, из-под жесткой манишки и воротничка рубашки и постепенно затопила все лицо. Карсон ощутил жар, напомнил себе, что женат и имеет четырех детей, и стремительно вернулся к работе.
Забыв о своей улыбке и о влиянии, которое она оказала на Сэмюэла Карсона, Мэри-Мишель потянулась и снова склонилась над столом. Карандаш выбился из густого пучка и упал на бумагу. Чудесная улыбка на ее лице сменилась пренебрежительной гримасой, когда Мэри-Мишель запустила пальцы в волосы и выудила оттуда последний карандаш. Оглядев его, она пожала плечами и сунула карандаш за ухо — на случай, если он потребуется позднее. Потребоваться он должен был неизбежно.
Отодвинув упавший на бумагу карандаш, Мэри-Мишель продолжила писать. Складочка вновь появилась между ее бровями, губы сосредоточенно сжались. Мэри-Мишель писала все так же быстро, словно и не отрывалась от своего дела. Действительно, она уже забыла о разговоре с Сэмюэлом и целиком отдалась работе.
Прошло не менее получаса, прежде чем Мэри-Мишель закончила писать. У нее онемела шея, руку свела судорога. Подняв голову, Мэри-Мишель принялась двигать ею — вправо, влево, вперед и назад. Отложив карандаш, она потрясла рукой, прогоняя онемение, потом сняла очки, аккуратно сложила дужки и положила очки на законченную работу. С отсутствующим видом потирая большим и указательным пальцами нос, она прикрыла глаза и наконец откинулась на стуле, вытянув ноги под столом.
— Не время отдыхать, мисс Деннехи, — упрекнул Фред Воллрат, кладя на ее стол внушительную пачку писем. Пачка накренилась и рассыпалась. — Это только что принесли для вас.
Мэри-Мишель открыла один глаз, оглядела рассыпавшуюся лавину писем и подняла голову, встретившись с откровенно насмешливым взглядом редактора отдела.
— Вы, должно быть, шутите, мистер Воллрат. — Но Мэри-Мишель понимала, что редактор не шутит. Открыв второй глаз, она выпрямилась. — Я просто не в состоянии ответить…
— Не в состоянии? Похоже, я ослышался. Вы ведь не говорили этого, правда?
Поступая на работу в «Кроникл», Мэри-Мишель предвидела подобные ситуации, знала о них и заранее смирилась. Но она работала уже больше года, а испытания все не кончались. Все вокруг ждали, что она уйдет с работы через неделю, через месяц-другой, самое большее — через полгода. Когда Мэри-Мишель проработала год, большинство сотрудников отдела решили, что она делает это назло всем.