— Такой вопрос есть оскорбление для француза, — со страдальческим видом сказал Дюмэн. — Нам не нужны уроки галантности, мы с ней рождаемся. Я настаиваю, чтобы вы приносили свой пардон.
— Но это уже не галантность! — возразила Лиля.
Дюмэн рассмеялся:
— Что ж, каждый иметь свой грех. Вам тоже не нужно меня обижать. Я ошень шуственный, то есть шувствительный. Но это не страшно. Именно сегодня я сделаль вам хорошую службу. Но я не жду полушать за нее награду — или даже благодарность. Однако, на мое мнение, вам следует об этом знать.
Лиля стрельнула в него глазами:
— Вы не должны так говорить, мистер Дюмэн. Вы очень добры и внимательны ко мне — все вы. И знаете, как я вам признательна. Я никогда не смогу вас должным образом отблагодарить.
Дюмэн ничего не ответил.
— Но что это за услугу вы мне оказали? — спросила Лиля.
— Ту, за которую, вы, возможно, не говорить мне «спасибо».
— Что же это?
— Убить еще одно шортово отродье — в шеловешеском облишье.
Она нахмурилась:
— Боюсь, что я вас не понимаю.
Дюмэн начал бормотать что-то вроде «муш-шины», «опасность» и «нужна заш-шита». Дело оказалось более трудным, чем это представлялось ему раньше.
— Но что же вы все-таки имеете в виду? — требовательным голосом спросила Лиля.
Коротышка-француз собрался с силами и словно прыгнул в омут с головой.
— Я имеет в виду, — выразительно сказал он, — что мы выгоняли Ноультон и просили ему держаться от вас далеко.
У Лили от неожиданности перехватило дыхание. Затем ее лицо начало предательски краснеть. С ее губ слетел легкий неуверенный смешок.
— Разве это было так необходимо? — осведомилась она, отчаянно стараясь говорить непринужденно.
— Мы думаем — было, — ответил Дюмэн, восхищенный ее самообладанием, а про себя подумал: «Как великолепно она держится. Мой бог! Вот это женщина!» — Знаете, — добавил он вслух, — мы узнавали о нем кое-что, не говорящее в его пользу. И конечно, мы его укоротили… укротили. Победили. Что это вы? — спросил он, увидев на лице Лили странную улыбку.
— Я просто подумала, — промолвила она, — что только очень хороший человек мог позволить себе сказать другому: «Нам с тобой не по пути». Вы так не считаете?
Дюмэн вздрогнул.
— Дело совсем не этот, — возразил он. — Мы думаль о вас. Все мы не ангелы, а вы — да.
— Но зачем же понадобилось прогонять Ноултона? — продолжала настаивать Лиля, пропустив мимо ушей комплимент. — Он действовал точно так же, как и остальные. Он добр ко мне — как и мистер Догерти, как и вы сами. Никогда не вел себя вызывающе…
Дюмэн открыл было рот, чтобы возразить, но ничего не сказал.
— Почему? — не унималась Лиля.
Дюмэн начал что-то бормотать о розах.
— Розы! — изумленно воскликнула Лиля. — Что вы имеете в виду?
— То, что вы забирать домой эти его розы. — В голосе Дюмэна звучала безнадежность. — И ничьи другие.
Все-таки он очень плохо разбирался в женщинах.
Выведывать их секреты таким образом не дано права никому. Конечно, это была ее собственная тайна. Лиля откинулась на спинку кресла и расхохоталась. Коротышка-француз взирал на нее с донельзя забавным выражением оскорбленного самолюбия.
— О! — воскликнула Лиля, как только вновь обрела способность говорить. — Мистер Дюмэн, вы и правда ребенок! Простите меня, но это и правда так смешно!
Это было слишком, и Дюмэн совсем пал духом.
— Том! — крикнул он голосом утопающего, который зовет на помощь.
Догерти поднялся с кресла, в котором его оставил Дюмэн, и подошел к ним. Француз в двух словах объяснил ему суть проблемы, сказав, что Лиля обижена тем, как они обошлись с Ноултоном.
— Не обижена, — прервала его девушка. — В общем-то все это меня мало волнует и только кажется несправедливым.