Она не могла поверить собственным ушам, ибо происходящее было настоящим чудом. Их молитвы были услышаны.
Серовато-голубые глаза леди Розмари широко открылись, и она перевела взгляд на мужа. Тот побледнел от потрясения.
Казалось, понадобилась целая вечность, чтобы он вновь сумел овладеть собой.
Наконец лорд Морган испустил глубокий вздох, словно проясняя свои мысли, и произнес:
— Разумеется, я выбрал бы старшую. В последний день ноября ей исполнится шестнадцать. Ее зовут Блейз.
— Странное имя, — заметил эрл.
— Все наши дочери получили необычные имена, — пояснила леди Морган. — Боюсь, в глубине души отец Иоанн осуждает нас. Чтобы настоять на своем, мне пришлось окрестить каждую из дочерей именем святых. Все они при крещении названы Мэри, но их знают под именами, которые выбрала я.
Эрл усмехнулся.
— И ваша дочь Блейз так же решительна, как вы, мадам? Будем надеяться, что имя не повлияло на ее нрав.
— Блейз — доброе дитя, сэр, но я буду откровенна с вами, — отозвалась леди Морган. — Она не робкого десятка, как и остальные мои дочери.
— Какие же имена вы дали остальным? — полюбопытствовал эрл.
— После Блейз родились Блисс и Блайт — старшие из близнецов, им по четырнадцать лет. Затем появилась Дилайт. Ей тринадцать, но ведет она себя еще совсем как ребенок. Нашей второй паре близнецов, Ларк и Линнет, по девять, Ваноре семь, а Гевину и его сестре Гленне — по пять лет.
Эрл с улыбкой оглядел лорда и леди Морган.
— Вашему чудесному семейству можно только позавидовать. В особенности благодаря сыну, — признался он.
— Бывали времена, когда даже я отчаивался иметь сына, — откровенно признался Роберт Морган.
— Но ведь он появился! — возразил эрл. — Молодая и крепкая жена родит сына и мне. Значит, решено, сэр?. Вы согласны видеть меня своим зятем?
— Разумеется, я рад этому, хотя мне досадно знать, что моя дочь не принесет вам ни гроша в приданое. Но ради нее я готов поступиться своей гордостью, а еще больше — ради остальных дочерей. Я люблю их и желаю им только счастья.
Эрл и лорд Морган одновременно поднялись и пожали друг другу руки.
— Вы останетесь пообедать с нами, милорд? И заодно познакомиться с Блейз? — спросил лорд Морган.
Бедняжка Розмари возвела перепуганные глаза к небесам. Святая Дева Мария! Святая Анна! Неужто Роб позабыл, что к обеду нет ничего, кроме супа и хлеба?! «Только бы эрл отказался, и я тогда пешком дойду до Херефордского собора, чтобы поставить там свечу», — безмолвно поклялась она.
— Сожалею, но вынужден отклонить ваше приглашение, сэр, — ответил лорд Уиндхем. — Отсюда до моего дома — двенадцать миль, и мне следует успеть вернуться до темноты. Сегодня день рождения моей сестры, и я устроил вечер в ее честь. Как только брачный контракт будет составлен, я пришлю его вам. Вы можете вносить в него любые изменения, какие пожелаете, а затем верните подписанные контракты мне. О помолвке будет объявлено немедленно.
Надеюсь, тридцатого сентября мы отпразднуем мою женитьбу на вашей дочери.
— Одну минутку, милорд, — вмешалась леди Морган.
Поднявшись, она грациозно прошлась по комнате к длинному столу, на котором стояла прямоугольная шкатулка темного дерева, отделанная серебром. Внутри шкатулки оказалось несколько миниатюр. Вынув первую из них, леди Розмари обернулась и протянула ее эрлу. — Наш престарелый родственник, Питер, развлекается, каждую весну рисуя миниатюрные портреты наших детей. Это последний из портретов Блейз. Надеюсь, вы не откажетесь принять его, милорд.
Приняв ее дар, эрл пристально вгляделся в гордое личико на миниатюре.