— Дверь открылась беззвучно, и Кэрол, свежая и элегантная, в бежевом шелковом костюме, наклонилась вперед и легко коснулась поцелуем его левой щеки.
Алекс привычно вдохнул аромат «Шанели». Как подобает воплощению женственности, аромат был классическим, неугрожающим.
— Прости, опоздал, — сказал Алекс. — Сиделка застряла в транспорте.
— Ах, Алекс, когда ты станешь умницей и отправишь бедное дитя в интернат? Уверяю, для нее это будет полезно. — Кэрол отступила назад, чтобы собрать свою крохотную косметичку, передала Алексу ключи, чтобы он запер дверь. — В конце концов, я выпускница интерната и выучилась достаточно неплохо, как ты полагаешь?
Она дожидалась подходящего комплимента, который Алекс и выдал с натренированной легкостью. Притягательная, интеллигентная, напоминал он себе, воспитанная, утонченная.
И утомительная. К несчастью, Кэрол была скучна, как длинная, нудная проповедь.
Три дня спустя Алекс торопился домой с работы. Если бы его мысли не неслись в шести кварталах впереди него и одновременно не рыскали по дому в поисках подходящего повода запереть дочь в безопасном месте лет на сорок, он бы, наверное, не споткнулся о пару армейских ботинок тридцать пятого размера.
— Простите, мэм, я вас не…
— Да это же Хайтауэр!
— Мы знакомы?
Женщина стояла на коленях — фактически она выползала из-под разросшейся магнолии, которая нависала над аллеей. Сначала на свет появились ноги, потом и попка. Затянутая в комбинезон приятной округлости попка.
— Дьявол! — изумленно произнес он. — Дьявол Видовски? Великий Боже, я вспоминал тебя и Гаса лишь позавчера. Интересно, что с ним сейчас?
Анжела неохотно поднялась во весь свой небольшой рост и отряхнула колени комбинезона. Да будет вам известно, она была усталой, потной и одетой в свой самый поношенный комбинезон. И это именно в тот день, когда она наконец-то нос к носу столкнулась с мужчиной, который разбил ее сердце двадцать лет назад!
— Корень зажало, — проворчала она, и ее лицо вспыхнуло, как красный сигнал светофора.
— Ему зажало что?
— Да не Гасу, магнолии. — Господи, как он великолепен! Ни единой правильной черты лица — лишь ясные серые глаза, которые, кажется, смотрят сквозь ее кожу и видят страсть в ее сердце.
— Ангелина, я…
В запрещенной для стоянки зоне, в нескольких метрах от фургона с надписью «Лесной питомник Перкинса», притормозила машина. Задняя дверца распахнулась, оттуда выскочила цветущая юная блондинка в коротенькой юбчонке и со слишком густо намазанными глазами, и машина умчалась.
Алекс беззвучно качнулся. Всеми силами он стремился удержать ее и был готов взять за воротник любого в правительстве и узнать, как советники в этой, как считалось, лучшей в городе школе справляются с не желающими никого слушать юными особами женского пола.
— Сэнди, я собирался заехать за тобой, если бы ты немного…
— Немного потерпела. Ага, знаю. Я терпела, пока не разболелся живот, ясно? Так что, когда Тоддиха отпустила меня в твой офис, я решила, что избавлю тебя от лишних беспокойств.
— Миссис Тодд, — автоматически поправил Алекс. — Ты же знаешь, это для меня не беспокойство. Ангелина, это моя дочь Александра или просто Сэнди. Мисс Видовски. Я рассказывал тебе о Гасе Видовски?
— Не-а.
— Ныне Перкинс, — холодно сказала Ангелина.
— О! Фургон!
— Мой.
Итак, она замужем. Маленькая Ангел-Дьявол Видовски. Какой же мужчина решился взять ее в жены, несколько отвлеченно подумал Алекс. Быстрый взгляд на ее маленькие крепкие руки не выявил ничего, кроме слоя грязи и целого набора мозолей. Никаких колец. Очевидно, садовники не надевают на работе украшений.
— Ты нисколько не изменилась, — пробормотал он, чувствуя необходимость что-то сказать. В принципе она действительно не изменилась.