Честити знала по себе, будучи большой сладкоежкой. Конфеты, очевидно, предназначались для детей бедняков, посещавших его приемную в больнице Святой Марии. Такой поступок, близкий ее отзывчивой натуре, так воодушевил Честити, что она с нетерпением ждала прихода доктора на деловое свидание. Но он оказался совсем не таким, каким она его представляла.
Честити подняла вуаль и облегченно вздохнула, когда прохладный воздух коснулся ее разгоряченного лица. Миссис Бидл вроде бы симпатизирует доктору, но вряд ли она хорошо знает всех своих покупателей. Кстати, где он живет? Должно быть, где-нибудь по соседству, раз посещает ее магазинчик. Вполне приличный район, но едва ли подходящий для амбициозного врача, рассчитывающего сделать карьеру на Харли-стрит. Зато близко к Эрлз-Корту, где у него приемная, да и жилье там стоит недорого. А деньги, похоже, – главная забота доктора Фаррела.
Вздохнув, Честити сказала себе, что оценка моральных устоев клиентов не входит в обязанности брачного агентства. В сущности, если посмотреть на дело непредвзято, доктора Фаррела можно упрекнуть разве что в излишней прямолинейности.
Но почему-то признание, что ему нужна богатая и влиятельная жена, которую он мог бы использовать в своих целях, повергло Честити в шок, и даже сейчас она испытывала совершенно необъяснимое разочарование.
Кеб остановился перед впечатляющим фасадом дома номер десять. Расплатившись с возницей, Честити взбежала вверх по ступенькам, ежась под порывами ледяного ветра, налетавшего со стороны сквера, разбитого посередине площади. Дверь распахнулась, прежде чем она добралась до верхней ступеньки.
– Я видел, как вы подъехали, мисс Чес, – приветствовал ее Дженкинс, дворецкий. – До чего же холодно сегодня.
– Наверное, выпадет снег, – предположила Честити, входя в теплый холл, обогревавшийся паровым отоплением. – Отец дома?
– Его милость в библиотеке, – сообщил дворецкий, – говорит, что подхватил простуду.
– О Боже, – нахмурилась Честити, снимая перчатки и шляпу. – Может, позвать врача?
– Я предлагал, но он отказался.
Честити кивнула.
– Я зайду к нему. Может, он захочет чая с виски.
– Я отнес ему графин виски сразу же после ленча, – сказал Дженкинс.
Честити снова нахмурилась. Отец пребывал в депрессии с тех самых пор, как узнал о вероломстве своего лучшего друга – графа Беркли. В ходе дела о клевете вскрылось не только предательство старого приятеля, но и личная слепота и доверчивость отца. Последнее особенно угнетало лорда Дункана. По собственной глупости он лишился состояния, доверив его мошеннику. В результате дочери лорда Дункана превратили издание «Леди Мейфэра» вкупе с брачным агентством в доходное предприятие, позволявшее до поры до времени держать отца в неведении относительно истинного положения семейных финансов. Поведение дочерей, прилагавших все усилия, чтобы скрыть от него правду, нанесло по гордости старого лорда сокрушительный удар, от которого он так и не оправился.
Честити подошла к дверям библиотеки и помедлила постучать в нее. После замужества Пруденс, состоявшегося полтора месяца назад, она осталась одна в доме, и бремя прогрессирующей депрессии лорда Дункана целиком и полностью легло на ее плечи. Не то чтобы сестры пренебрегали своим дочерним долгом, просто, оказавшись на расстоянии, они избавились от постоянного ощущения назревающей катастрофы.
Решившись наконец, Честити тихонько постучала и вошла в комнату. Зимний день клонился к вечеру, и только пламя камина рассеивало царивший внутри сумрак.
– Может, зажечь лампы, отец? – спросила она, притворив за собой дверь.
– Нет-нет, все в порядке.