Нора кормила старого ослика яблоком, которое предварительно размяла.
– Доброе утро, – сказала она приятным голосом, продолжая смотреть на ослика. – Давай доедай, вкусно.
– Как я понимаю, это Бустер? – спросил Гэвин, пытаясь вторить ее мягкому тону.
– Да. Два года тому назад я подобрала его у людей, которых следовало бы пристрелить. Они настолько не обращали на животное внимания, что его выросшие копыта загнулись, и он едва ходил. Не поверите, но они не отдавали его мне. Я им сказала: «Или я, или закон – выбирайте». Они выбрали меня.
– Кажется, вы всегда добиваетесь своего?
– Не всегда, но я – боец.
– Это предупреждение?
– Понимайте как знаете.
– Спасибо.
Они посмотрели друг на друга оценивающе, и Нора сказала:
– Я пыталась найти Бустеру другой дом, но не получилось. Он постоянен в своих привычках, по-своему.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, он так привязался ко мне...
– Естественно, ему хорошо с вами.
– Это значит, что мы похожи?
– Понимайте как хотите, – холодно ответил Гэвин. – А другой ослик? Надеюсь, вам не пришлось кого-либо пристрелить, чтобы взять его?
– У меня нет другого ослика.
– А кто же такой Мак?
Нора тихонько свистнула, и с дерева спустилась маленькая обезьянка, которая прыгнула Бустеру на спину и оттуда – ей на руки.
– Это Мак. Обезьянка макао. К сожалению, они очень симпатичные.
– Почему же к сожалению?
– Из-за этого их заводят дома. Но, как правило, обезьянок покупают такие люди, которые не могут обращаться даже с фарфоровой игрушкой, не то что с живым существом. – Ее голос был по-настоящему злым.
Разговор пошел совсем не в том русле, как предполагал Гэвин. Он собирался спокойно поздороваться с Норой, в продолжение разговора держаться с ней с достоинством и убедительно доказать, что она не может рассчитывать и на половину поместья Стрэнд-Хаус. Вместо этого они обсуждают с ней проблемы заповедника, словно он будет здесь всегда. Этому не бывать! И еще об одном вспомнил Гэвин.
– С какой стати вы приютили здесь этого бездельника? – спросил он с негодованием.
– Вы имеете в виду Грима? Без него я не справлюсь. И он не бездельник. Не смотрите на его внешность, Грим – блестящий зоолог. К сожалению, он здесь только до тех пор, пока пишет свою работу. Потом получит докторскую степень в университете, средства для своих исследований и будет проводить их по всему миру.
– Вы облегчили мне душу. Я боялся, что будет невозможно отделаться от него в поместье.
Она посмотрела на Гэвина долгим взглядом.
– Вы хотите сказать, что в первую очередь подумали о собственности?
– Я должен думать о ней. Это касается меня. Вы не очень-то увеличили стоимость этой собственности... всем вот этим. – Он жестом указал на то, что их окружало.
– Так вы только это видите, Хантер? Деньги и их влияние на ваше финансовое положение? Вы все мерите только этой меркой, как будто нет никакой другой?..
– Эта мерка так же хороша, как и любая другая, в этом суровом мире, – мрачно заявил он.
– Иначе говоря, вы верите только в эту мерку. – Голос ее изменился, он стал тише, печальнее. – Возможно, поэтому вы так несчастны...
Он побелел от злости.
– Очень прошу вас, оставьте в покое мои личные чувства!
– Извините. Я не хотела затрагивать личное. Когда я чувствую, что кто-то грустит, будь то человек или животное, я не могу не...
– Раз и навсегда: я не воспринимаю причуд.
Она была в полном недоумении.
– Но и нет никаких причуд...
– А эта ваша чепуха о грустных животных?! Животные не грустят, мисс Акройд.
– Те, которые здесь, грустят.
– Вы знаете, что я имею в виду. Они не испытывают грусть, как люди.
– Откуда вам это известно?
– Оттуда, что они животные. Они не люди. Ониживотные.Вот в чем разница.
– Вообще-то разницы никакой.