Но я говорил и с простыми людьми. И понял, что они там все без исключения верят в свою особенную судьбу и преспокойненько разглагольствуют о «светлом будущем». Они просто не скрывают этого всеобщего оптимизма, будь они трижды неладны!
На лице сивеннианца было написано молчаливое удовлетворение.
– Могу отметить только одно, генерал: выводы, которые я сделал на основании чистых умозаключений, оказались верны.
– В этом нет сомнений, – саркастически кивнул Риоз. – И я готов снять шляпу перед вашим аналитическим талантом. Но позволю себе тем не менее отметить, что все вышеперечисленное красноречиво свидетельствует, как они опасны в плане угрозы целостности владений Его Императорского Величества!
Барр скептически пожал плечами. Риоз резко наклонился вперед, грубо схватив за плечи старого патриция, и посмотрел ему прямо в глаза:
– Верьте мне, патриций! У меня нет ни малейшего желания быть тираном! Но для меня факт враждебности Сивенны по отношению к Империи остается фактом, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы погасить этот очаг инакомыслия. Однако я выполняю военную миссию и не имею права вмешиваться в гражданские дела. Случись что – меня просто отзовут, и моей карьере конец. Понимаете вы это? Вижу, что понимаете. Тогда чисто между нами: я не прочь забыть события сорокалетней давности. Мне нужна ваша помощь – и в этом откровенно признаюсь.
Молодой генерал с нетерпением ждал ответа, но Дьюсем Барр медленно покачал головой.
Риоз отпустил руки и умоляюще проговорил:
– Вы чего-то недопонимаете, патриций, и сомневаюсь, чтобы удалось вас убедить. Я не мастак говорить умные слова. Вы – ученый. Я – солдат. Но вот что я хочу вам сказать. Что бы вы там ни думали об Империи, вы должны признать ее могущество. Да, ее вооруженные силы совершали отдельные преступления, но большей частью они несли мир и цивилизацию. Именно военный флот создал Имперский Мир, который царил в Галактике на протяжении тысячелетий. Да сравните же тысячелетия мира под знаменами, на которых красуются «Звездолет и Солнце», и тысячелетия межзвездной анархии, которые предшествовали воцарению Империи! Вспомните о войнах и разрухе тех лет и скажите мне: неужели, несмотря на все свои недостатки, Империя не заслуживает того, чтобы она была сохранена? Представьте себе, – продолжал он с новой силой, – во что превратились внешние миры Галактики за годы разрухи и так называемой независимости, и спросите себя, неужели во имя дурацкого отмщения вы действительно хотите, чтобы Сивенна, вместо того чтобы стать провинцией, которую защищает могучий флот, превратилась бы в варварский мирок в дикарской Галактике, купающийся в мутных волнах вымороченной независимости, которая ничего вам не даст, кроме упадка и нищеты?
– Неужели все так плохо и… так скоро? – пробормотал сивеннианец.
– Нет, – откликнулся Риоз. – Безусловно, мы защитим вашу безопасность! Потому что я сражаюсь за Империю. И за военную традицию, хотя последнее – мое личное дело. Это то, чего вам я объяснить не могу. Военная традиция, построенная на имперских установлениях, – вот за что я сражаюсь.
– Вы впадаете в мистику, – пожал плечами Барр. – А мне всегда было трудно понять чужие мистические настроения.
– Я вас не прошу об этом! Вы хоть отдаете себе отчет в том, что Академия опасна?
– А разве не я предупреждал вас о том, что вы можете натворить бед, еще тогда, до того как вы туда отправились?
– Тогда кому, как не вам, понять, что их нужно уничтожить в зародыше. Ну, как же вы не понимаете? Вы знали об этой Академии тогда, когда о ней никто не знал. Поэтому именно вам легче представить, как ее лучше всего было бы атаковать. Именно вы могли бы лучше всех подсказать мне, каковы могут быть их ответные ходы.