---------------------------------------------
Алена Б.
История первая
Честь рекламного агентства
Стало невообразимо скучно жить, и, между прочим, прекрасная солнечная погода добавляет унылости. На улице наступила весна, грядет лето, птицы-дуры совсем с ума сошли, а в жизни ничего не происходит. Эх, тоска!
Листаю свой дневник. Перечитываю записи. Все такая глупость. Но я дала себе слово ничего никогда не править и не вырывать из дневника листы. В конце концов, это моя жизнь, какими бы нелепыми ни казались события по прошествию времени. Вот, например, запись от не разобрать какого числа месяца марта 1995 года. Если не ошибаюсь, в то время я работала в рекламном агентстве Медиа-Модел.
- Какой он все-таки козел! Невозможно работать с таким козлом. [Image] Он же не понимает человеческого языка. - это разоряется Светка, моя коллега и подруга, по совместительству. Она выражает свое собственное мнение относительно одного из самых перспективных клиентов рекламного агентства, в котором я сейчас работаю. Наши столы стоят "морда к морде", и я вынуждена слушать ее внимательнее, чем остальные, присутствующие в офисе. Дела в агентстве идут не совсем хорошо и этот заказ принесет чуть ли не треть месячного дохода конторе. Конечно, если Светка окончательно не испортит отношения с заказчиком.
- Свет, а какой язык ты называешь человеческим? Козел же из Югославии.
- Ко всем прочим его недостаткам! Он бросил родину в тяжелую годину. Там сейчас идет война, а все крысы, вроде этого Стевы, сбежали. Он тут с понтом строит. Видела бы ты эти постройки!
- А что, плохие постройки?
- Херня, а не постройки.
- Ты видела?
- Еще чего не хватало! И не собираюсь смотреть.
- Свет, тебе просто нужно отдохнуть от общения с этим человеком.
- Что значит отдохнуть? У меня завтра с ним опять встреча. Наш несчастный художник готовит ему очередной вариант его фирменного стиля. Ты же понимаешь, эта сволочь сношает не только меня, но и художника.
- Ну, хочешь, я завтра вместо тебя съезжу. Я в курсе этого заказа больше, чем кто-либо другой.
Светка сделала серьезное лицо и задумалась. Надо же было мне это ляпнуть, моя доброта меня погубит.
- Ты, знаешь, наверное это выход. И дело даже не только в Стеве, все равно же мне придется с ним работать. Дело в том, что мне нужно Сашку в музыкальную школу записать, а запись ведется только в рабочее время, ну как всегда у нас. Слушай, ты меня просто спасешь!
Ну, все понятно. Она уцепилась за эту идею и с живой меня уже не слезет.
Вот примерно таким образом я попала к руководителю югославской, уж не помню точнее национальность Стевы, строительной фирмы по вопросу создания фирменного стиля. Мы с художником нашего рекламного агентства Евгением, личностью очень неуравновешенной и очень творческой, сидели в приемной Стевы на жестких пластмассовых стульях без подлокотников и пялились на югославскую секретаршу, страшную, как смерть на рассвете. Но вид за окном, занимавшим почти всю стену, напротив которой им взбрело в голову поставить стулья для посетителей, был еще ужасней. Эдакая мартовская Москва в районе станции метро Текстильщики. Более ужасного ландшафта я в своей жизни еще не видела. Впрочем, у меня все впереди.
Югославская секретарша была плохо причесана, неряшливо одета и по возрасту, наверняка, уже не смогла бы заинтересовать даже Бальзака. Она громко разговаривала по телефону на непонятном языке, время от времени пытаясь отыскать в бардаке, который она сама же создала на столе, необходимую бумагу. Я мысленно пожалела всех югославских мужчин, наш художник Евгений, судя по его выражению лица, тоже.