Настолько поспешно, что не заплатил за проигранное пари тому самому эмиру, который сейчас стоял изумленный перед ним. Теперь, спустя годы, тот же самый Бохра разгромлен в бою своим старым товарищем, чье имя никогда не связывалось у него с именем ужасного главаря пустынных разбойников.
Конан наклонился к нему с прищуренными глазами.
— Вы ждали нас здесь, не так ли? — спросил он.
Эмир опустил голову. Ему не хотелось давать информацию главарю разбойников, даже если они раньше и пьянствовали вместе. Но он слышал слишком много мрачных историй о кровавых методах зуагирцев по вытягиванию сведений из пленников. Толстый и мягкий от многих лет роскошной жизни, туранский офицер боялся, что не сможет долго хранить молчание под пыткой.
К удивлению его сотрудничество не потребовалось. Конан видел Варданеса, который предупредил передовой пост разведчиков этим утром, мчащегося к дальнему концу прохода как раз перед тем, как ловушка захлопнулась.
— Сколько ты заплатил Варданесу? — неожиданно спросил Конан.
— Двести серебряных шекелей… — пробормотал туранец. Затем вдруг замолчал, удивленный своим собственным поступком. Конан засмеялся.
— Роскошная взятка, а? Этот улыбающийся жулик — предатель в глубине своего гнилого черного сердца, как и каждый замориец. Он никогда не простит мне смещения Ольгерда! — Конан замолчал, бросая насмешливый взгляд на поникшую голову эмира. Он ухмыльнулся. — Не нужно ругать себя, Бохра. Ты не выдал военной тайны; я обманул тебя. Ты можешь ехать в Аграпур со спокойной совестью.
Бохра в удивлении поднял голову.
— Ты оставляешь мне жизнь? — произнес он.
Конан кивнул.
— Почему бы и нет? Я все еще должен тебе мешок золота за то старое пари, так что позволь мне вернуть долг таким способом. Но в следующий раз, Бохра, когда будешь ставить ловушки на волков, будь осторожней. Иногда ты можешь поймать тигра!
2. ЗЕМЛЯ ПРИЗРАКОВ
Два дня скачки по красным пескам Шан-е-Сорк, а пустынные разбойники все еще не поймали предателя. Желая побыстрее увидеть кровь Варданеса, Конан подгонял своих людей. Суровый кодекс пустыни требовал Смерти на Пяти Столбах для человека, который предал своих друзей, и Конан должен увидеть, как замориец заплатит эту цену.
Под вечер второго дня они разбили лагерь у небольшого холмика из выгоревшего песчаника, который торчал на рыжем песке, словно обрубок старой разрушенной башни. На суровом, морщинистом лице Конана, загорелом почти до черноты проглядывала усталость. Его жеребец еле дышал от изнеможения, пуская слюну сквозь вспенившиеся губы, когда перед мордой животного поставили мех с водой. Позади люди вытягивали уставшие ноги и ноющие руки. Они напоили лошадей и развели костер, чтобы отпугивать диких пустынных собак. Конан услышал шорох веревок, когда из вьючных мешков доставали палатки и необходимое снаряжение.
Песок захрустел под сандалиями за его спиной. Он повернулся и увидел морщинистое, усатое лицо одного из своих заместителей. Это был Гомер, шемит с терновыми глазами, крючковатым носом и сальными, черно-голубыми локонами, выбивавшимися из-под складок головного убора.
— Все в порядке? — спросил Конан, после того как вытер уставшего жеребца длинными, медленными скребками жесткой кисти.
Шемит пожал плечами.
— Он все еще едет прямо на юг, — сказал он. — Этот бессердечный дьявол наверно сделан из железа.
Конан резко засмеялся.
— Его кобыла может быть и железная, но не Варданес. Ты увидишь, что он из крови и плоти, когда мы растянем его на столбах и выпотрошим его кишки грифам.
Но в грустных глазах Гомера гнездился смутный страх.
— Конан, ты не хочешь прекратить эти поиски.