Я знаю, про Арчи болтают всякое, найдется очень немного людей, которым он симпатичен. Но я научилась видеть в нем только хорошее и не замечать того, что отталкивает. А может, он со мной совсем другой, чем с остальными…
Айседора замолчала, глядя в окно, на проносящиеся мимо поля и перелески, которые вызолотило своими прощальными лучами уходящее за горизонт солнце.
– Ты знаешь, о чем я сейчас подумала, Оля? Может быть, это и называется – любовь? Когда в тебе видят не секс-машину и не красивую игрушку, а человека? Когда о тебе заботятся, оберегают, помогают, если тебе трудно? А ты благодарна за все это и отвечаешь человеку тем же…
– Наверное, ты права, Айседора.
– Можно просто Ася – так меня называют друзья. Да, я права! Только слишком поздно это поняла… Счастье было у меня в руках, а я все гонялась за ним, набивая себе шишки. И чуть не потеряла, что имела. А может быть, уже и потеряла!
Догоревшая сигарета обожгла ей пальцы, и женщина, чертыхнувшись, швырнула окурок в массивную стеклянную пепельницу.
– Ты имеешь в виду этого типа? – уточнила я. – Роман, кажется?
– А то кого ж еще! Роман… Подонок он, а не «роман»! После всего, что я о нем узнала, он еще смеет мне угрожать
– с ума сойти!.. Господи, и надо ж мне было именно теперь его встретить – теперь, когда Арчи сделал мне предложение! Боже, какая я дура…
– Так он тебе угрожал? Чем же?
– Ах, да ерунда это все! Говорил, что убьет и меня, и себя, если я завтра не уеду с ним… Разве можно к этому относиться серьезно? Обычный треп, театральщина! Я боюсь только одной угрозы: что этот дешевый бабник возьмет и в самом деле все расскажет Арчибальдову про нас с ним. Тогда я погибла – Арчи меня не простит! Он ревнивый как Отелло.
В уголках ее красиво подведенных глаз блеснули слезинки. Похоже, Айседора и в самом деле боялась потерять этого своего «Арчи». От меня как от психолога требовалось успокоить «клиентку», но, видит бог, я не знала – как!
Поэтому я просто пожала ее изящную ручку с длинными наманикюренными ногтями, украшенную двумя массивными золотыми перстнями.
– Не надо терзаться раньше времени, Ася. Если любит – простит! А Арчибальдов, судя по всему, тебя действительно любит. Ты сумеешь объяснить ему, что это было просто наваждение. Да и не думаю я, что этот твой Роман опустится до такой низости. Что он – совсем не мужик, что ли?! А кто он вообще такой?
Но Ася в ответ только затрясла головой: мол, если скажу еще хоть слово – разрыдаюсь.
– Хватит о нем, Оля. Ты права: это было наваждение. Дурной сон! И я хочу поскорей его забыть.
В этот миг кто-то дернул за ручку двери, и актриса мгновенно промокнула слезы и приосанилась. Мы увидели на пороге нашего «Менделеева».
– Милые дамы, ну где же вы? Наш щедрый хозяин уже заскучал. Я получил категорический приказ привести вас во что бы то ни стало!
Дмитрий Иванович больше не выглядел застенчивым молчуном, застегнутым, так сказать, на все пуговицы. Его глаза игриво поблескивали, выдавая, что мужички уже «размочили» свою скуку.
Айседора величественно поднялась с места.
– Ну что ж, можете доложить об исполнении. Мы идем!
– Спасибо тебе, Оля! – шепнула она мне. – Я в порядке. Теперь мне только Бог поможет!
Вечер в вагоне-ресторане прошел на высоком культурном и гастрономическом уровне. Если не считать того обстоятельства, что количество выпитого слишком уж быстро переходило в качество моего самочувствия и мироощущения. Видимо, мой слабый организм, в котором за неделю симпозиума накопилась усталость, нуждался в разрядке. И он ее получил…
Сначала пили шампанское и какое-то прелестное розовое итальянское вино.