И вот на премьере «Серого вампира» в одном из театров возле Сент-Джеймсского парка его место оказалось рядом с местом Амелии Бассетт, девушки, которую ему суждено было полюбить со всем долго копившимся и нерастраченным пылом юноши, до этой минуты склонного стушевываться в присутствии представительниц прекрасного пола.
Сирил не знал, что она Амелия Бассетт. Он никогда ее прежде не видел. Знал лишь, что наконец-то встретил свою судьбу, и весь первый акт он мысленно изыскивал способ познакомиться с ней.
А когда в зрительном зале вспыхнули люстры, возвещая первый антракт, резкая боль в правой ноге заставила его очнуться от размышлений. И пока Сирил пытался решить, симптом это подагры или ишиаса, что-то подтолкнуло его посмотреть вниз, и он увидел, что его соседка, захваченная происходившим на сцене, в рассеянии стиснула в пальцах часть его икры и самозабвенно выкручивает.
Сирил счел это отличным point a'appui [1] .
— Прошу прощения, — сказал он.
Девушка обернулась. Ее глаза сияли, а кончик носа чуть подергивался.
— Извините?
— Моя нога, — сказал Сирил. — Не могу ли я получить ее назад, если она вам больше не нужна?
Девушка посмотрела вниз и заметно смутилась.
— Ах, простите меня, ради Бога! — воскликнула она.
— Пустяки, — сказал Сирил. — Я был очень рад оказаться вам полезным.
— Я была зачарована.
— Видимо, вам нравятся пьесы такого жанра.
— Обожаю их.
— Как и я. А детективные романы?
— Ода!
— Вы читали «Кровь на перилах»?
— О да-да! По-моему, даже «Перерезанные глотки» ни в какое сравнение не идут.
— По-моему, тоже. Ни в какое. Убийства более увлекательные, детективы более проницательные, улики позабористее… Никакого сравнения!
Две родственные души поглядели в глаза друг другу. Для чудесной дружбы нет закваски лучше, чем общие литературные вкусы.
— Я — Амелия Бассетт, — сказала девушка.
— Сирил Маллинер. Бассетт? Почему эта фамилия мне знакома?
— Вероятно, вы слышали о моей матери, леди Бассетт. Она ведь довольно известная охотница на крупную дичь и путешественница по неведомым пустыням и дебрям. Топает по джунглям и тому подобному. Она вышла в фойе покурить. Кстати… — Девушка запнулась. — Если она застанет нас за разговором, вы не забудете, что мы познакомились у Полтервудов?
— Я понимаю.
— Видите ли, мама не любит, когда со мной разговаривают люди, формально мне не представленные. А когда маме кто-нибудь не нравится, она имеет обыкновение обрушивать ему на голову какие-нибудь тяжелые предметы.
— Ах так! — сказал Сирил. — Как горилла в «Крови ведрами»?
— Именно. Скажите мне, — спросила девушка, меняя тему, — будь вы миллионером, предпочли бы вы удар в спину ножом для вскрытия конвертов или чтобы вас нашли без каких-либо следов насилия на теле пустым взором созерцающим нечто жуткое?
Сирил хотел ответить, но взглянул поверх ее плеча и довольно точно воспроизвел второй вариант. В кресло рядом с девушкой опустилась дама редкостной внушительности и впилась в него взыскующим взором через лорнет в черепаховой оправе, точно леди Макбет — в дерзкого таракана.
— Твой знакомый, Амелия? — спросила она.
— Это мистер Маллинер, мама. Мы познакомились у Полтервудов.
— О? — сказала леди Бассетт и оглядела Сирила сквозь лорнет. — Мистер Маллинер, — сказала она, — несколько похож на вождя нижних исси, хотя, разумеется, тот был чуть чернее и носил кольцо в носу. Милейший, обаятельнейший человек, — задумчиво продолжала она, — но под влиянием дешевого джина становился несколько развязным. Я прострелила ему ногу.
— Э… почему?
— Он вел себя не как джентльмен, — чопорно заметила леди Бассетт.