И всего двух месяцев – до 50-летнего юбилея своей искренне, несмотря на все наносившиеся ему жестокие удары, любимой Родины (хотя и говорил уже априори об этом факте как о свершившемся).
А впрочем, может быть и повезло: ему так и не досталось самого мучительного испытания – тяжёлой минуты пенсионного прощания со штурвалом. Он сжимал органы управления в руках и продолжал ими работать до самой последней секунды, когда близ городка Ля Ров на юге Франции его многотонный вертолёт МИ-6, потерявший управляемость из-за разрушения хвостовой балки, уже плюхнувшись было вынужденно на более или менее удачную площадку сверху плоскогорья, вращаясь, сорвался с обрыва, обрушился вниз на пылающий в ущелье лес и горел там ещё почти пять часов...
Говорит Юрий ГАРНАЕВ:
Не так давно один хороший мой знакомый спросил:
– Юрий Александрович, а ты ведёшь дневник?
Этот вопрос застал меня врасплох. Помню, в школьные годы я вёл дневник, пытался даже писать стихи и, как все мои сверстники тех юных лет, мечтал лишь о чём-то возвышенном. Но суровая действительность жизни изменила ход событий, и дневники свои я забросил.
Правда, уже в зрелые годы, возвратясь из Парижа, где я участвовал в XXVI Парижском салоне авиации и космонавтики, – пройдя на вертолёте почти бреющим полётом по многим странам Европы: Польше, Германии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции и полный впечатлений от этого перелёта, – я решил написать путевые заметки, которые назвал «Над крышами Европы».
Когда я явился со своей рукописью к одному компетентному человеку, он, просматривая её, с улыбкой сказал:
– Да, видно, и Гарнаев уже собрался на пенсию, коли начал заниматься писаниной.
Это замечание, сказанное, возможно, в шутку, кольнуло меня в сердце. Неужели уже пенсия?
Как быстро пролетели тридцать лет лётной работы, и как жалко выпускать из рук штурвал самолёта! Но жизнь не останавливается. И эта тяжёлая для меня минута не за горами.
Поэтому и зародилась у меня мысль донести до молодого читателя некоторые эпизоды своей жизни. Ведь это не только моя жизнь – это биография сотен тысяч ровесников Октября, которые появились на свет в грозные годы и которые вместе со своей страной прошли через горнила всех испытаний. Многие из них не дожили до сегодняшних дней, отдав свою жизнь в Великой Отечественной войне, чтобы отстоять завоевания своих отцов. Ровесники Октября в рядах трудовых бойцов строили первое государство социализма, восстановили его из руин после смерча войны.
Мне повезло. Я дожил до 50-летнего юбилея своей Родины, будучи её ровесником. Я был участником её великих свершений, я стал свидетелем её триумфа. Моя история – это история многих.
Маленький домик на окраине небольшого городка Балашова, занесённого зимой снегом, а летом прекрасного тем, что расположен он на берегу реки Хопёр, в который мы, ребятишки, ныряли с ранней весны до поздней осени, а после ледостава катались на льду, приделав на дырявый валенок вместо коньков деревяшки.
Правда, весной тихий Хопёр становился неспокойным, выходил из берегов, и по нему с шумом и треском шли льдины, на которых мы старались прокатиться, рискуя свалиться в воду. Проходил лёд, и Хопёр разливался, затапливал низкие места, но через две недели вода входила в берега, и он снова становился кротким. Это запомнилось на всю жизнь.
Ещё запомнилось постоянное ощущение голода. Суровые годы переживала молодая Советская республика, окружённая кольцом блокады.
Балашов находился в стороне от главных событий, но армия Деникина, свирепствовавшая в тех краях, зацепила и его. Несколько раз переходил Балашов из рук в руки – город простреливался насквозь, и много зданий было разрушено артиллерийской перестрелкой.
Плохо было с продовольствием, родители наши из сил выбивались, чтобы прокормить нас, детей, а мы, маленькие, не понимали этого и просили есть.