Марти не верит больше в любовь. Она не хочет слышать фразу: "Я люблю тебя". В ее душе поселилась ненависть, а единственным смыслом жизни стала месть. Марти потеряла жениха и вместе с ним будто потеряла себя. Однако она знает, кто виноват в его смерти, и пойдет до конца, чтобы наказать своих врагов. Но неужели судьба так несправедлива к ней, и Марти не обретет снова желание любить и быть любимой? Тем более, что есть человек, которому она небезразлична…
Дженис Спрингер
Опасные игры
1
Снова этот сон. Он меня доконает. Я больше не могу видеть его, не могу! Каждую ночь. О, каждую ночь один и тот же сон! Я стала бояться ночей. Мне страшно засыпать. Потому что я знаю: как только закрою глаза и начну погружаться в спасительную для многих, но не для меня, темноту, вновь увижу этот кошмар.
Я боюсь его вовсе не потому, что опасаюсь, будто он может сбыться. Нет. Этот кошмар уже был явью. Все, что я каждую ночь вижу во сне, уже было. Я хочу все забыть – и не могу. Мои сны не позволяют.
Я перепробовала все, что только могла придумать: старалась не засыпать как можно дольше, изнуряла себя работой и физическими упражнениями, чтобы падать как убитая и спать без сновидений, включала на ночь лирическую музыку… Но ничего не помогало. Он все равно мне снится. Отрывками или полностью, но снится.
Марти закрывает глаза, стараясь ни о чем не думать, представляет синее-синее небо… но оно обрушилось недавно… Представляет цветущий сад и поющих птиц… почему же их пение похоже больше на крики стервятников?… Представляет прозрачный ручей с холодной и чистой водой… которая вдруг окрашивается в ярко-красный цвет…
Марти села на кровати, глубоко дыша и стараясь успокоиться. Все советы психолога тоже ни к чему не приводят.
Или я сойду с ума, или… Что мне делать?!
Марти смотрит на стену. Взгляд проникает сквозь нее, и Марти видит вечерний город, ярко освещенные витрины, темную тихую улицу и Мартина, идущего рядом с ней. Над ними всегда подшучивали из-за почти одинаковых имен. Марти и Мартин, забавно, не правда ли? Такое сходство казалось чуть ли не знаком свыше. Они действительно были очень похожи. Во всем.
Итак, Мартин идет рядом с ней и держит ее за руку. Они улыбаются, шутят, болтают ни о чем. Марти счастлива, и Мартин, конечно, тоже. А потом… Потом раздался громкий выстрел, так неестественно нарушивший городскую тишину. Следующая картина: Марти стоит на коленях рядом с распростертым телом своего друга и кричит. Он истекает кровью и непонимающим взглядом смотрит на нее. И никого рядом…
Марти всегда хотела, чтобы они были только вдвоем, всегда лишь вдвоем, чтобы никто не мог нарушить их уединение. А сейчас она молила небо о том, чтобы здесь была толпа народа. Да хоть кто-нибудь!
Но когда на ее крик прибежал первый человек, было уже поздно… И для Марти, и для Мартина, и для их отношений.
А теперь Марти каждую ночь видит все, что произошло в тот вечер. В деталях. Как будто это случилось только что или совершается прямо сейчас. И никакие психоаналитики ей не помогут.
2
– Опять плохо спала? – осведомился Шеф у Марти. Раньше он спрашивал сочувственно, а сейчас так, будто это и ему самому безумно надоело.
– С чего вы взяли? – спросила Марти, ленивым движением передвигая чашку с кофе на менее видное место.
– Ты стала рассеянной, Марти. Извини, что приходится тебе это говорить, но так дальше не может продолжаться. Ты же знаешь, что в нашей фирме не приветствуется подобная медлительность. К тому же я боюсь, что ты допустишь какую-нибудь ошибку в расчетах, и мне приходится перепроверять твою работу.
– И как успехи? – спросила Марти. – Нашли ошибки?
Шеф поморщился. Помимо медлительности и лени ему был неприятен еще и язвительный тон, которым Марти с ним частенько разговаривала.
– Пока еще не нашел ни одной, – нехотя признался он. – Но если такое все же случится?
– Но ведь не случилось.
– Марти, – Шеф говорил с ней, как с душевнобольной, с которой, как известно, лучше не спорить. – Я уверен в тебе. Ты ни разу меня не подвела за те несколько лет, что работаешь у нас, но когда я вижу твое изможденное лицо и усталый взгляд, то невольно начинаю думать о том, что ты скоро физически не сможешь работать.
– Насколько я знаю, при моей должности и не требуется никаких физических усилий, – ответила Марти упрямо. – Когда у вас будут ко мне конкретные претензии, я вас выслушаю. А пока мне гораздо больше мешает работать не моя усталость, а то, что вы меня отвлекаете по пустякам.
Шеф бросил на Марти последний взгляд, в котором читалось раздражение, и медленно отошел от ее стола. Он привык, что последнее слово всегда оставалось за ним. А в разговорах с Марти такого обычно не случалось.
Рут, коллега и лучшая подруга Марти, наклонилась к ней, чуть привстав со своего стула.
– Не стоит с ним так разговаривать, – сказала она. – Ты же знаешь, как ему не нравится такое обращение.
Марти пожала плечами.
– Меня это не касается. Мне тоже не нравятся его нападки.
– Зачем тебе лишние неприятности? Ты слышала, что он уволил на прошлой неделе Бранда за то, что тот опоздал всего на пять минут?
– Я не опаздываю, – ответила Марти, как будто это решало дело.
– Я всего лишь дала тебе совет, – сказала Рут и вернулась к работе.
Кажется, она обиделась, подумала Марти. Но Рут должна понимать, что я не в настроении обсуждать с кем бы то ни было свои проблемы… Или не должна? Я действительно веду себя неадекватно. Не принимаю сочувствия, пытаюсь отгородиться от всего мира. Даже мои друзья стараются сейчас как можно реже общаться со мной… Хотя нет, это я их отталкиваю. Впрочем, какая разница…
Марти погрузилась в расчеты и постаралась забыть обо всем. Однако колонки цифр и экран монитора не отвлекали ее от переживаний.
Шеф прав, подумала она. Несмотря на то, что я не делаю ошибок, мне очень сложно сосредоточиться. Он не знает, что и мне приходится перепроверять все расчеты, на что уходит в два раза больше положенного для работы времени. Этим и вызвана моя медлительность. Нужно все же что-то делать. Если так будет продолжаться, я не смогу не то что работать, но и жить нормально!
Когда рабочий день подошел к концу, Марти решила пригласить Рут поужинать. Совесть немного мучила Марти из-за того, что она нагрубила подруге.
– Я с удовольствием, – сказала Рут, улыбнувшись. – Но только после того, как заберу моего мальчишку от его бабули. Ты не против?
Конечно, Марти была не против. Ей нравился малыш Чарли, сын Рут. Ему было всего четыре года, но это был очень смышленый ребенок. Рут родила его от взбалмошного, но симпатичного тренера по дайвингу. Он не собирался жениться на ней, а Рут и не настаивала. Она призналась Марти, что безумно хотела ребенка и ей было абсолютно наплевать, будет его отец принимать участие в воспитании сына или нет. Рут вполне могла обеспечить и себя, и Чарли. Его отец иногда объявлялся – надо отдать ему должное – с подарками и, что гораздо важнее, с деньгами. Так что Рут была даже по-своему счастлива. Хотя Марти трудно было понять, в чем заключалось счастье Рут, учитывая ее положение матери-одиночки.
Так или иначе, Марти, Рут и малыш Чарли частенько ужинали вместе. Марти было интересно наблюдать за ними, да к тому же их компания в любом случае спасала ее от одиночества.
– Привет, Марти! – Чарли выбежал из дома бабушки.
Марти взяла его на руки.
– Чарли, как тебе не стыдно! – сказала Рут. – Ты же тяжелый. Да и слишком взрослый уже, чтобы проситься на руки.
– Мне не тяжело, – заверила Марти, улыбаясь. Она улыбалась только в присутствии Чарли.
– Пойду поговорю с твоей бабулей, – проворчала Рут. – Веди себя хорошо. Марти, не балуй его, он же не маленький!
Марти вручила Чарли заранее припасенную шоколадку. Он заговорщически подмигнул своей старшей подружке, и Марти снова рассмеялась и проследила взглядом за Рут, которая входила в дом. Миссис Ханнафорд была ее несостоявшейся тещей. Она обожала Чарли и терпеть не могла Рут, несправедливо считая, что та родила ребенка только для того, чтобы захомутать ее сына. Что заставляло ее так думать, если обожаемый сыночек не раз откровенно заявлял, что не собирается жениться в ближайшие сорок-пятьдесят лет?
– Как твои дела? – спросила Марти у Чарли.
– Хорошо, – пробормотал он, жуя шоколадку. – У тебя красивая футболка.
Понятно, на ее футболке был нарисован кролик, почему-то синего цвета. Разумеется, Марти никогда не ходила так на работу и всегда брала с собой костюм, чтобы переодеться. Марти терпеть не могла так называемую офисную одежду. Просто ненавидела! Она не могла заставить себя ходить по улице в пиджаке и строгой юбке. Ну, имеет человек право на маленькие странности?
– Хочешь, я подарю тебе такую же? – спросила Марти.
– Не стоит, – серьезно ответил Чарли. – Мама будет тебя ругать, что ты впустую тратишь свои деньги.
Марти не могла не рассмеяться.
– Я думаю, мы с ней как-нибудь договоримся, – сказала она.
Малыш кивнул.
– Тогда ладно.
Может, мне стоит чаще видеться с этой маленькой семьей? – подумала Марти. Чарли на меня хорошо действует. Я начинаю улыбаться и не думаю о своих кошмарах.
Рут вернулась с большим пакетом.
– Миссис Ханнафорд уведомила меня, что стирать вещи Чарли я должна сама, – пояснила Рут, по ее лицу было видно, что она рассержена. – Миссис Ханнафорд сказала, что мне следует лучше следить за своим сыном! Нет, ты представляешь, Марти: обвинить меня в том, что я плохо за ним слежу?!