Столичная журналистка становится свидетельницей трагических событий в селе на Полесье, куда приехала собирать материал об оборотнях - вовкулаках. Со времен Киевской Руси эту местность связывали с оборотнями; сохранились также легенды о воинах-волках и о проклятии, наложенном князем-вовкулакой на жителей этого села. Журналистка подозревает, что и ее любимый, служивший в Афганистане в спецподразделении "Волки", тоже из их числа…
Содержание:
Пролог. Киев. Подол. Зима. 1913 год 1
1. Украинское Полесье. Весна. 2005 год 3
2. Россия. Воинская часть. Зима. 1987 год. 5
3. Украинское Полесье. Весна. 2005 год 6
4. Россия. Дисциплинарный батальон. Лето. 1987 год 8
5. Украинское Полесье. Весна. 2005 год 8
6. Афганистан. Зима. 1988 год 9
7. Украина. Весна. 1989 год 11
8. Киев. Зима. 1997 год 11
9. Полесье. Село Страхолесье. Весна. 2005 год 13
10. Киевская Русь. Полесье. 6496 (988) год 14
11. Полесье. Село Страхолесье. Весна. 2005 год 18
12. Киевская Русь. Киев. 6576 (1068) год 18
13. Полесье. Село Страхолесье. Весна. 2005 год 20
14. Киев. Зима. 1997 год 21
15. Киев. Подол. Весна. 2005 год 22
16. Киев. Весна. 2005 год 23
17. Киев. Весна. 2005 год 24
18. Афганистан. 1987 год 28
19. Киев. Весна. 2005 год 37
20. Турция. Лето. 2005 год 37
21. Киев. Лето. 2005 год 41
22. Село Страхолесье. 2005 год 42
23. Киев. Подол. Осень. 2005 год 48
Примечания 48
Сергей Пономаренко
Ведьмин пасьянс
Пролог. Киев. Подол. Зима. 1913 год
- Анисим! Старый хрыч! Открывай ворота! - послышался звучный голос господина Руткевича, управляющего доходным домом, и дворник в громадных, не по размеру, валенках, путаясь в длинном белом фартуке, неуклюже побежал выполнять приказание.
- Деньги собрал? - спросил управляющий, плотный круглолицый мужчина средних лет в беличьей шубе, серой пушистой шапке с болтающимся длинным хвостом лесного разбойника, прибывший на хозяйских санях.
- Так точно, вашбродие!
Управляющий поморщился. Чин коллежского регистратора, до которого только и дослужился на недавно оставленной чиновничьей службе, его смущал, он чувствовал себя незаслуженно обойденным, поэтому и перешел на более денежную, но "собачью" работу управляющего, и теперь у него в подчинении было три доходных дома.
- Сколько раз говорил: не ваше благородие, а Вениамин Петрович. Понял, голубчик?
- Понял, вашбродие Вениамин Петрович!
- Черт с тобой - лишь бы дело делал. Все сдали плату за предыдущий месяц, должников нет?
- Не все, барин. Петряковы должны. - На морщинистом лице дворника появилась скорбная мина. - Кормилец их, Сигизмунд Иванович, хворает - сухота у него. Неровен час - помрет.
- Ты что себе позволяешь? Чахоточников держишь, да еще даром? Шкуру спущу! - мгновенно разъярился Вениамин Петрович, лицо у него побагровело, казалось, его вот-вот хватит удар.
- Просят отсрочить оплату на недельку-вторую. Обещают найти деньги. - Дворник сжался, словно ожидая, что на него обрушится трость, которую грозно вертел в руках господин управляющий.
- Где они их возьмут, если сам хозяин болен? Кто с ним проживает? - неожиданно спокойным тоном спросил управляющий.
- Жена их, Анна Ивановна, и две дочки. Одной осьмнадцать, второй - четырнадцать. Старшая учится на женских курсах, младшая в гимназии, - осторожно произнес Анисим.
- Так откуда у них деньгам взяться, балбес ты этакий? Пусть что есть ценного продадут, за квартиру рассчитаются, и гони их в шею! Они и через месяц не заплатят, а должок их только увеличится. Ты кумекаешь, о чем говорю? - вновь, словно свечка, вспыхнул управляющий.
- Так точно, вашбродие Вениамин Петрович! Я и сам об этом думал, но боюсь. Да и вы поостереглись бы, барин, - понизил голос до заговорщического шепота Анисим.
- Ты о чем говоришь? - громыхнул голос управляющего.
- Бес попутал принять их в жильцы год тому назад. Платили исправно, все и ладилось. Я вот тоже так думал. Солидные люди, старшая дочка уже на выданье, а Сигизмунд Иванович служил в департаменте по финансам, в чине присяжного поверенного. Все ладно было, пока Сигизмунда Ивановича не уволили, тогда все и проявилось…
- Что проявилось? - вновь громыхнул управляющий, надуваясь, как шар или грозовая туча, готовая в любой момент разрядиться молниями и ливнем.
- Вся эта чертовщина! Опасно их трогать! Ей-богу, правду говорю! - Дворник затрясся, как осенний лист на ветру, и начал креститься.
- Ты толком расскажи, а то лишь трясешься, словно четверть выпил и охота добавить! - дал последнюю попытку дворнику управляющий, уже готовый разрядиться всеми стихийными бедствиями одновременно. Умел он своим видом и голосом нагнать страху на подчиненных.
- Младшая дочка у них - ведьма! Когда папашу уволили по болезни, она пошла и заявила их начальнику, что пора ему о своих похоронах подумать, а не чужие накликать. Малая такая пигалица, а заявила ему прямо в лицо, при подчиненных! Тот разорался, чуть ее в шею не выгнал, а пришел домой - так и слег… Три дня промучился и Богу душу отдал. А ведь здоровый был как бугай! Было даже подозрение, что отравили его, доктора в нем ковырялись, ковырялись, а ничего и не нашли. Так и похоронили.
- Ну и что? Здоровенный, толстый, перенервничал - апоплексический удар получил, вот и все. А вы тут раздули - малолетняя ведьма! - Вениамин Петрович грозно посмотрел на дворника.
Да и другие случаи были… Бывало, как посмотрит, так целый день все из рук валится, - упрямо стоял на своем Анисим, испуганно оглядываясь по сторонам.
- Братец, валится из рук, когда водочки переберешь! - грозно и поучительно воскликнул управляющий. - Не дай бог застану тебя за этим занятием - выгоню взашей! Все, сказки больше не рассказывай! Делай то, что я повелел!
- Господи, не дай мне сгинуть! - запричитал дворник Анисим. - Еще двое малолетних у меня, надо бы на ноги поставить.
- Да не хорони себя раньше времени! Развеселил ты меня своими разговорами… Заинтересовал… Пошли - покажешь мне эту юную ведьму. Она дома?
- Дома, дома! Чтоб ее черти взяли! Все они дома - да провалиться им в геенну огненную!
- Пошли. Показывай дорогу.
Сгорбленный, дрожа пуще обычного, дворник топтался на каждой ступеньке, поднимаясь по лестнице, словно этим хотел отдалить встречу с ведьмовской семьей. Петряковы проживали на последнем, четвертом этаже, занимали две комнаты. На стук дверь им открыла молодая девушка, очень красивая, в студенческом платье. Увидев Анисима с Вениамином Петровичем, она молча сделала книксен и проводила их в гостиную.
За большим круглым столом, на котором было приготовлено все для чаепития - самовар, баранки, варенье, - сидела худощавая женщина лет сорока, в недавнем прошлом, видно, красавица, а теперь измученная, с синяками под глазами от тяжелых дум, и девочка в гимназическом платье, от силы лет пятнадцати.
В облике девочки не было ничего зловещего, таинственного. У нее были темные волосы, заплетенные в толстую косу, блеклые серые глаза, мелкие, невыразительные черты лица - она явно уступала в привлекательности своей старшей сестре. Вениамину Петровичу даже показалось, что он приметил в ее глазах страх, вызванный их посещением, и он довольно улыбнулся.
"Выдумает же Анисим, что эта малявка ведьма. А старшая хороша. Ой как хороша! С ней не грех забиться на несколько часов в меблированные комнаты мадам Петуховой! Ради такого дела можно и с оплатой за квартиру повременить".
- Тут такое дело, - замялся дворник Анисим, - вот барин приехали, меня ругают…
- Я управляющий доходными домами господина Лисовского, Вениамин Петрович Руткевич. Честь имею!
- Очень приятно. Прошу к столу. Чем обязаны? - холодно спросила женщина, будто он явился с прошением к ней.
Это крайне не понравилось Вениамину Петровичу.
- Финансовые вопросы, мадам. Вы задолжали за квартиру - прошу вас рассчитаться, - жестко произнес он.
- У меня муж сейчас болен - когда он выздоровеет, мы погасим всю имеющуюся задолженность, - властно и четко произнесла женщина, словно рублем одарила.
- Да, конечно. Но для этого ему надо будет устроиться на службу. А это с тем диагнозом, который у него имеется, весьма непростое дело, - не скрывая недружелюбия в голосе, заметил управляющий.
- Что вы предлагаете нам сделать? - Просительные нотки так и не появились в голосе женщины.
- Две самые очевидные вещи: рассчитаться за истекший месяц и найти квартиру подешевле! - ринулся в наступление Вениамин Петрович.
- Неужели у вас нет ни капли снисхождения к больному человеку… - Голос женщины слегка дрогнул.