4
Лучезарные иллюзии по поводу вновь обретенной свободы рассеялись к полудню, когда Жоан приехал за ней к Лидфордам. Он вызвал пожилую чету на пару минут и, перекинувшись с ними несколькими словами, довел Рейчел до машины. Это был красный спортивный "мерседес" с откидным верхом.
Жоан, крепко придерживая спутницу за локоть, запихнул ее в машину и повез домой. Рейчел с мрачным видом восседала на роскошном кожаном сиденье. Как он мог ворваться и забрать ее с собой, как нашкодившую школьницу!
Жоан бросил на нее короткий взгляд.
– Дыши глубже, а не то лопнешь от злости.
– Не желаю с тобой разговаривать!
– Я сделал это ради твоего же собственного блага.
Рейчел только крепче стиснула портфель, лежащий у нее на коленях, борясь с отчаянным желанием обрушить его на голову самовлюбленному тирану.
– Ты все испортил, – прошипела она. – Мы обсуждали очень серьезные вещи, когда ты вломился!
Жоан только хмыкнул, сосредоточившись на дороге, расстилавшейся перед ними. Прекрасные золотистые холмы послужили бы удачным фоном для сцен романтического фильма.
– Прости.
Прости?! Этот негодяй прервал важный разговор, зашвырнул ее в машину и теперь несется по дороге быстрее автогонщика! Никакими извинениями не оправдать такого поведения!
Жоан снова посмотрел на кипящую от возмущения спутницу.
– Ты должна чаще носить белое. Тебе очень идет этот цвет.
Так, теперь он решил быть обаятельным: сделаем все, лишь бы Рейчи не сердилась!
– Это зимний цвет, – проворчала она, оглядев свой ослепительно белый кашемировый кардиган. Теперь ей нравилось носить длинные и просторные вещи.
– Все равно тебе очень идет. Прекрасно подходит к цвету лица. Оно совершенно побелело от злости.
Снова закипая, Рейчел сжала кулаки.
– Будь так добр, – ее тон был ледяным, – будь так добр, опусти верх машины.
– Зачем, дорогая? Погода прекрасная. Загорай, наслаждайся солнцем.
– Я не на каникулах, – язвительно ответила Рейчел, тяжело дыша. Она старалась совладать со своими эмоциями, но это было нелегко. – Немедленно отвези меня назад!
– Отвезти тебя назад?
– Да, и побыстрее.
– Извини, но у меня другие планы на сегодня. Я думаю, что мы должны побыть вместе некоторое время. – Его золотистые глаза блеснули. – Наедине.
Вместе? Наедине? Последнее, что ей хотелось бы сделать. Это было равносильно пребыванию в камере пыток. Каждый разговор с Жоаном превращался для нее в сущее мучение.
– Пойми, у меня есть работа. Я должна ее делать. Ты не можешь вот так запросто приезжать и забирать меня.
– Но я же забрал!
– Это ничего не значит. У меня собственная жизнь, и я не хочу, чтобы она походила на идиотскую комедию.
Жоан вздохнул и покачал головой.
– Какой ужас! Если ты когда-нибудь соберешься в Португалию, я покажу тебе прекрасные произведения искусства, нечто лучшее, чем твои любимые комедии.
Рейчел горестно обхватила голову руками.
– Давай смейся над американской культурой! Скажи, что я темна и необразованна. Мультфильмы вместо оперы. Комиксы вместо книг. Гамбургеры и жареный картофель вместо изысканной кухни. Правильно я говорю?
Жоан улыбнулся.
– Правильно, дорогая, ты вроде бы ничего не упустила.
Рейчел решила, что он просто издевается над ней. Это был хороший способ наказать ее за утренний побег.
Она искоса взглянула на четко очерченный профиль Жоана, думая, как изменилось его лицо за десять лет. Он выглядел старше, мудрее… и еще красивее, чем был в двадцать два года. Даже гнев шел ему. И в пятьдесят лет этот мужчина будет неотразим, мелькнула нежданная мысль. Злость Рейчел постепенно таяла. На Жоана было невозможно долго сердиться. Когда они ругались в ее далеком детстве, достаточно было одной улыбки, чтобы она простила все прегрешения этому человеку.
– Что ты сказал Лидфордам? – примирительным тоном спросила она, накручивая темную прядь волос на указательный палец.
Жоан в это время был занят тем, что старался как можно лучше вписаться в поворот.
– Сказал, что тебе нужно срочно уехать, – пробормотал он. – Семейное дело, я сказал. Они поняли.
– Жоан, Лидфорды мои самые важные клиенты! Я не могу позволить себе потерять их.
– Не беспокойся. Твои самые важные клиенты никуда не денутся. Они мне должны кое-что, знаешь ли.
Рейчел не знала, сердиться ей или смеяться. Что бы она ни сказала, Жоан всегда находил ответ. Наконец она решила расслабиться и посмотрела в окно.
– Куда это мы направляемся?
– На побережье. Думаю, нам надо пообедать… и поговорить.
Да уж! Наверняка везет ее прямиком в казематы инквизиции.
– Мне нужно вернуться на работу, – упрямо повторила Рейчел.
– Ну конечно, – последовал хладнокровный ответ. – Конечно же ты вернешься туда на следующее утро.
Она сжала губы, подавив нервный смешок.
– Ты ударила меня, – продолжал Жоан.
– По руке.
– Ты ударила меня по руке.
Неожиданно на Рейчел напал безудержный смех – следствие нервного перенапряжения. Она фыркнула, не удержавшись.
– Да я тебя легонечко шлепнула.
– У меня след на руке до сих пор.
– Надо же, какая у тебя чувствительная кожа!
– Учти, в следующий раз я тебя перекину через колено и хорошенько отшлепаю. Посмотрим, у кого кожа чувствительней!
Предполагаемой жертве внезапно расхотелось смеяться.
– Не посмеешь.
– Попробуй, – прошептал он со странным огоньком в глазах. Так как ответа не последовало, Жоан продолжил: – И не смотри на меня так. Я не первый, кто тебя отлупит.
– Да, но тогда это был мой отец, – заметила Рейчел, почувствовав, как кровь приливает к щекам. – Давай сменим тему, – ледяным голосом произнесла она.
– Хорошо, дорогая, – кивнул Жоан. – Может быть, поговорим о зеленых насаждениях? Хотелось бы знать твое мнение по поводу того, как лучше подстригать кусты этой осенью. Также меня неимоверно интересует проблема эстетического сочетания садов и винных погребов.
– Побереги сарказм. Просто разверни машину, потому что я хочу домой.
– Домой? Ко мне домой?
– Ты меня прекрасно понял. Нечего придуриваться.
– Нет, я тебя не понял. Тебя вообще сложно понять. Ты беременна, не замужем, ты лжешь матери, что скоро состоится свадьба, чтобы она не волновалась.
Рейчел сжалась на сиденье, пытаясь заставить себя успокоиться, не обращать внимания на его слова. Жоан не услышал ничего из того, что ему было сказано.
– Рейчи, я принял решение относительно тебя.
Серьезный тон Жоана вывел, ее из оцепенения. Повернувшись к нему, она увидела, что его лицо выражает мрачную решимость.
– Какое решение?
– Об ошибке, которую я совершил много лет назад. О кануне того Рождества.
С тех пор как Теренс погиб, Жоан не говорил ни на полслова больше об автокатастрофе. Канун того Рождества… Рейчел замерла в ожидании продолжения.
– То, как я вел себя той ночью, непозволительно. Я позволил тебе принять вину на себя.
– Я настаивала на этом.
– Я был старше тебя. И я мужчина. Я поступил неправильно, и теперь настало время исправить ошибку.
– Нет!
– Это Теренс был виноват в автокатастрофе, а не ты.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты все прекрасно понимаешь.
– Я вела машину и не справилась с управлением. Это я врезалась в дерево.
– Рейчи, машину вел Теренс. Я сидел с ним рядом, а ты была на заднем сиденье. – Каждое слово давалось Жоану с неимоверным трудном.
– Я не помню.
– Зато я помню! Рейчи, все эти годы мы никогда не вспоминали о той ночи. Не говорили о том, что мне следовало поддержать тебя и не позволить Теренсу сесть за руль, поскольку он…
– Он был моим братом!
– И моим лучшим другом. Но это не значило, что он был идеальным человеком. Рейчи, твои родители…
– Если ты откроешь им правду, я никогда больше не скажу тебе ни слова!
– Если ты уедешь отсюда, то так или иначе не сможешь со мной разговаривать. В чем же опасность?
Неприкрытый сарказм в голосе Жоана заставил ее похолодеть от ужаса. Нет, Жоан так не поступит! Он обещал, обещал ей много лет назад сохранить все в тайне. Он был согласен с тем, что родителей подкосит известие о том, что Теренс сильно пил.
– Отец идеализировал Теренса, – глухо обронила Рейчел. – Память о сыне драгоценна для него. Правда разрушит его жизнь.
– А как насчет тебя, Рейчи? Как насчет твоих отношений с отцом?
– Все хорошо. Мы разговаривали две недели назад. Я звонила ему, рассказала о своей работе. Он сказал, что любит меня, и после этого мы попрощались.
– Рейчи, он считает, что ты убила Теренса.
Жоан своими словами разрывал ей сердце.
Рейчел ощутила, как ее спина покрывается холодным, липким потом слабости и страха.
– Отец простил меня, – прошептала она.
– То, что я сделал, было неправильным. Я позволил твоим родителям поверить тебе. Я позволил им винить во всем тебя. Это был эгоистичный и трусливый поступок.
– Я не сержусь.
Жоан сжал зубы, его глаза горели гневом. На сей раз он негодовал на самого себя.
– Теренс никогда не позволил бы, чтобы тебя обвинили в этом. Твой брат перегрыз бы всем глотки, но защитил бы тебя.
Ее плечи поникли. Только бы не слышать этот голос, говорящий столь ужасные вещи!
– Тогда был канун Рождества, он просто решил немного повеселиться.