- Я встречаюсь с теми, кто мне нравится, - возразил он.
- Серьезно? Тогда почему ни с одной из них у тебя не было больше двух-трех свиданий? А со стороны вообще кажется, что ты появляешься каждый раз с новой спутницей.
Потому что я не хочу ни с кем заводить серьезные отношения, потому что мне нравятся легкие, необременительные связи, подумал Райли.
- Да потому, что тебе с ними скучно, вот что я скажу, - подытожила Дженис с изуверской честностью. - А с Кортни, как я подозреваю, не соскучишься, вот почему ты занервничал. - Она вздохнула. - Райли, ты славный, милый, добрый парень, сделай самому себе одолжение, узнай получше женщину, с которой у тебя есть нечто общее. Сделай это хотя бы для разнообразия. Возможно, это окажется не так страшно, как ты думаешь.
Легкие и необременительные отношения? - прошептал в голове Райли какой-то ехидный голосок. А может, безопасные и лишенные эмоций?
- Дженис, ты не понимаешь. Это не…
- Все я понимаю. Во всяком случае, гораздо больше, чем тебе кажется. Райли, ты не такой, как твой отец, ты - не он.
Райли вдруг разобрала злость. Дженис задела больное место, и они оба это знали. От раздражения Райли возразил резче, чем хотел:
- Я и не говорю, что я - это он!
- Тогда почему ты боишься подпустить женщину слишком близко?
- Все, разговор окончен! - рявкнул Райли.
В подкрепление своих слов он достал из холодильника бутылку кока-колы и вышел из кухни во двор. Когда мать Райли погибла, ему было всего шесть лет, и тем не менее он заметил, что отец с тех пор стал другим. Он стал топить горе в виски и в конце концов утопил всего себя. Потеряв жену, он потерял интерес к работе, к детям, к родным и, в конце концов, к жизни. Формально он не покончил с собой, но постепенное саморазрушение фактически отличалось от самоубийства только продолжительностью. Дети, оставшиеся без матери, вынуждены были изо дня в день наблюдать медленное падение отца.
Райли остановился и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Сжимая в руке холодное горлышко бутылки, он посмотрел в темноту. Здесь, во дворе, он в детстве часто играл с братьями и Дженис. У него за спиной тихо открылась и закрылась дверь, но Райли не оглянулся.
- Никак не угомонишься, Дженис? - буркнул он.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты мне не чужой, я не могу спокойно смотреть, как ты сам себе вредишь.
Райли поднес бутылку к губам и сделал несколько глотков. Но холодная жидкость не успокоила бурю, клокотавшую у него внутри.
- Если хочешь мне добра, оставь эту тему.
- Но почему? Объясни, я не понимаю.
Теперь Дженис не увещевала, а говорила настойчиво и требовательно. Райли пробормотал под нос проклятие и повернулся к ней. Он слишком хорошо знал Дженис, чтобы надеяться, что она отстанет от него, не добившись ответа.
- Потому что я ни за что на свете не хочу становиться причиной таких же страданий, которые переживал мой отец, когда мама умерла. Ее смерть убила и его, ты знаешь это не хуже меня.
Дженис округлила глаза.
- Вот оно что! Значит, тебя пугают не собственные страдания, ты боишься причинить боль другому человеку?
Райли потряс не только Дженис, он ошеломил самого себя. Правда вырвалась у него неожиданно, он был так потрясен, что даже гнев стал проходить.
- Я не хочу стать причиной таких же страданий, - повторил он уже мягче.
Дженис некоторое время молчала, покачиваясь взад-вперед на пятках. Радуясь, что она замолчала, Райли отвернулся.
- Знаешь что, Райли? Я тебя люблю, ты мой самый близкий друг, ты мне как старший брат, но ты идиот!
Он резко обернулся.
- Что-о?
Райли ожидал увидеть на лице Дженис улыбку, но она смотрела на него сердито, если не сказать свирепо.
- Ты все слышал. Повторяю по слогам. Ты и-ди-от. Неудивительно, что ты боишься Кортни. Она умнее тебя.
- Ты закончила? - прорычал Райли.
Ему до смерти надоело быть объектом доморощенного психоанализа Дженис. Ее взгляд выражал плохо скрытое презрение. Она пошла было обратно в дом, но остановилась, повернулась к Райли лицом и выпалила:
- Ты не можешь управлять чувствами другого человека! - Ее слова хлестали, как плетка. - Ты вообще за них не в ответе! И тебе бы лучше усвоить эту истину поскорее, пока из-за своей глупости ты не упустил Кортни Грант.
- Думаешь, меня это волнует?
Нисколько, сказал себе Райли, но понимал, что обманывает себя, что это лишь очередная попытка уйти от признания очевидного.
Дженис криво улыбнулась, покачала головой и с удовлетворением врача, получившего подтверждение диагноза, сказала:
- Ты все отрицаешь. Если бы тебе было все равно, этот спор вообще не происходил бы.
Недовольный собой и раздраженный проницательностью Дженис, Райли отвел глаза. Он не хотел встречаться взглядом с Дженис, чтобы она не поняла, что попала в точку. Он не желал признавать себе и не желал давать понять другим, что Кортни, с ее большими выразительными глазами, дерзким ртом и телом, достойным поклонения, сумела пробить брешь в панцире, в который он заковал свое сердце. А это означало только одно: то, чего Райли боялся, уже произошло, Кортни стала ему небезразлична, она стала значить для него больше, чем он готов был признать.
В дверь выглянул мальчуган, племянник Клары.
- Дядя Райли, вас к телефону.
Райли удивился. Кто мог звонить ему в дом невесты брата?
- Спасибо, дружище, я поговорю из кухни, а ты, пожалуйста, повесь трубку в гостиной, или где там у вас телефон.
Мальчик ушел, Дженис тоже тактично удалилась.
- Райли Трелани слушает.
- Райли? - Облегчение, явственно прозвучавшее в приятном голосе Кортни, мгновенно пробудило в Райли инстинкт защитника.
- Кортни? Что случилось? Как ты меня нашла?
- Я позвонила тебе домой, там никто не ответил, тогда я позвонила в участок, и мне дали этот номер, - быстро протараторила Кортни. - Ничего страшного не случилось, просто я потерялась. Вернее не совсем потерялась, я села не на тот автобус и оказалась в не очень хорошем районе…
По спине Райли пробежал холодок тревоги, споры с Дженис мгновенно вылетели у него из головы.
- Ты где?
- Сейчас посмотрю на табличку. Я на Силвер-стрит. - Кортни помолчала и виновато добавила: - Извини, что я тебя побеспокоила, но я не знаю, как быть. Я не могу вернуться обратно, тот автобус, на котором я приехала, был последним, обратных до утра не будет.
- На Силвер-стрит, говоришь?
Райли отлично знал район, в котором оказалась Кортни. После захода солнца там всегда многолюдно, но это не то место, где приличной женщине стоит гулять в одиночестве по вечерам. Райли мысленно прикинул разделяющее их расстояние и ситуацию на дорогах.
- Я выезжаю прямо сейчас, буду минут через тридцать.
Кортни снова вздохнула с облегчением.
- Спасибо.
- Где конкретно ты стоишь?
- Я буду ждать тебя у входа в театр. Ни за что больше не буду болтаться у дороги.
- Болтаться у дороги? - недоуменно переспросил Райли, хмурясь.
- Ну да, я рассчитывала поймать такси, но не удалось, зато ко мне пристал какой-то лысый толстяк, он почему-то решил, что я ловлю не такси, а клиента, - хихикнув, пояснила Кортни.
Несмотря на тревогу за Кортни, Райли хмыкнул в ответ.
- Считай, что я уже выехал.
Кортни еще раз поблагодарила его и повесила трубку.
7
Кортни, прислонившись к резной деревянной колонне возле входа в театр, с интересом наблюдала, как по мере сгущения сумерек улица преображается. Разномастная смесь уличных артистов пыталась разными способами выманить деньги у туристов. Местное население было представлено широко - начиная дешевыми проститутками и заканчивая патрульными полицейскими. Здесь в самом буквальном смысле соседствовали блеск и нищета.
Звонить Райли, особенно после того, как она громогласно заявила, что не нуждается в его помощи, Кортни было неловко. Но в какой-то мере в ее нынешнем положении был виноват именно Райли: если бы она была повнимательнее, а не грезила наяву о нем, то не села бы не в тот автобус и не заблудилась бы.
Утром Кортни вышла из дома, прихватив с собой детективный роман, бутылку воды и на всякий случай - легкий свитер. Она собиралась провести весь день с бабушкой. А теперь у нее болели ноги в новых босоножках, а голубая блузка и джинсовый комбинезон свободного покроя липли к вспотевшему телу. Тот факт, что ночью она спала всего несколько часов, не улучшал ни ее настроения, ни ее самочувствия. Кортни ругала себя за неудачный выбор одежды и обуви и кляла Райли за то, что не выспалась ночью.
При обычных обстоятельствах Кортни быстро засыпала и крепко спала до утра, но прошлой ночью, стоило ей закрыть глаза, как воображение мгновенно начинало рисовать сцены с участием Райли, после которых заснуть было совершенно невозможно. Вернее, не воображение, а память, мысленно уточнила Кортни. Сцены, всплывавшие перед ее глазами, не были вымышленными, она непрестанно вспоминала поцелуй, от которого кружилась голова и земля уходила из-под ног, поцелуй, суливший райское блаженство. Кортни и сейчас отчетливо помнила, как руки Райли скользили по ее телу, заряжая его сексуальной энергией, когда он привлек ее к себе так близко, что между ними не осталось ни полдюйма, только слои одежды, от которой Кортни бы быстро и с радостью избавилась… если бы Райли первым не образумился.