Герцог открыл входную дверь, выглянул во двор и пропустил девушку вперед. Она проскользнула мимо и, выбежав во двор, завернула за угол, туда, где паслась в небольшом загоне ее лошадь. Герцог проводил девушку взглядом, затем уже спокойным, уверенным шагом направился к конторке, где хозяин гостиницы держал свои книги с записями. Там он положил две гинеи и, не таясь, спокойно вышел во двор и направился к конюшне.
Брокенхерст предполагал, что слуги и верховые, сопровождающие леди Мелфорд и Вэлу, должны ночевать на сеновале, как это обычно бывает на небольших придорожных постоялых дворах, а Вальтер скорее всего спит на третьем этаже, если для него нашлась койка.
Герцог направился прямо к стойлу, где он оставил своего Самсона. Он снял с гвоздя, вбитого в столб против стойла, свою уздечку и поднял лежащее на полу седло.
Самсон без возражения дал хозяину себя оседлать, несмотря на то, что герцог этого почти никогда не делал. Это была обязанность его грума.
Подтягивая подпругу, Брокенхерст увидел дамское седло, лежащее поодаль. Без сомнения, это было седло Вэлы. На гвозде над ним также висела уздечка. Герцог прихватил все это с собой и уже совсем собрался выходить, как вдруг услышал, как кто-то громко зевнул. Быстро обернувшись на звук, он понял, что стук копыт Самсона разбудил одного из кучеров Мелфордов.
Мешкать больше было нельзя. Герцог быстро провел Самсона через двор и, обогнув конюшню, оказался на выгоне.
Как он и ожидал, это был совсем небольшой, вытоптанный участок земли с редкой травой. У ворот стояла Вэла, а рядом с ней - великолепный гнедой, в котором герцог без труда узнал чистопородного арабского скакуна.
Держа Самсона в поводу, он торопливо приблизился вместе с ним к девушке, закинул дамское седло на спину Меркурия и вручил ей уздечку.
За самое короткое время, едва ли не быстрее, чем он это делал в армии во время сигнала тревоги, герцог оседлал лошадь Вэлы и поднял ее в седло, затем сам вскочил на Самсона и, кивнув девушке, сжал бока Самсона коленями.
Лошади почти сразу взяли в галоп и понеслись по полю, так что только комья земли с травой вылетали из-под их копыт.
Вскоре гостиница осталась далеко позади, и тогда Вэла воскликнула:
- Получилось! Мы сделали это! Как мне благодарить вас? Я никогда бы не смогла сама раздобыть седло Меркурия!
- У нас впереди еще долгий путь, - серьезно отвечал герцог, не разделяя ликующей радости своей спутницы. - Рано говорить об успехе, пока мы не добрались до Йорка.
Вэла радостно улыбнулась ему, и первый раз за все время герцог заметил две прелестные ямочки на ее щеках.
- Я всегда считала, что самое трудное - сделать первый шаг, - отвечала она с озорной улыбкой. - И мы сделали этот шаг просто блестяще!
В ее голосе сейчас звучало столько живости и веселья, что он с трудом узнавал ту печальную испуганную девочку, которая приходила к нему ночью.
Герцог немного охладил ее пыл:
- Что ж, оптимизм - это, конечно, замечательно, но только не глупое безрассудство!
- Я просто уверена, что мы обязательно доберемся до дедушки. И что бы вы ни говорили, вы не сможете испортить мне эту минуту!
Но, даже произнося эти слова, Вэла все же пугливо обернулась, словно ожидая, что ее преследователи вот-вот покажутся за спиной.
Впрочем, в густом утреннем тумане не было видно почти ничего, и всадники скакали, доверяясь своим лошадям.
- Вперед, - коротко приказал герцог. - Нам остается только надеяться, что Меркурий сможет не отстать от Самсона.
- Вы нас обижаете! - возмутилась Вэла. - Да мы в два счета вас перегоним!
Однако она понимала, что у ее спасителя есть основания для такого самоуверенного заявления. Поэтому она послала своего коня в галоп, и они бок о бок понеслись вперед, точно две стрелы, выпущенные из одного лука.
Они скакали уже около трех часов по полям и пастбищам, перепрыгивая прямо через низкие изгороди. Герцог совершенно сознательно выбрал такой путь. Он стремился избегать проезжих дорог, а искать ворота у них не было времени.
Брокенхерст уже начал чувствовать голод, и, хотя они не говорили об этом, он был уверен, что Вэла также голодна.
Вскоре им попалась небольшая деревушка. Она состояла из нескольких невзрачных хижин, крытых соломой, и древней каменной церкви в нормандском стиле.
Последний час они ехали в полном молчании, но сейчас герцог обернулся к Вэле, скачущей чуть поодаль, и, указывая в сторону деревни, сказал, когда она подъехала поближе:
- Считаю, мы заслужили хороший завтрак. Признаюсь, я очень голоден.
- Я тоже, - отвечала Вэла, - но решила, что в такой критический момент об этом нечего и думать.
- Надеюсь, что сейчас момент уже не столь критический, - пожал плечами герцог. Честно говоря, яичница с беконом кажется мне сейчас не менее изысканным блюдом, чем те роскошные яства, что может приготовить самый лучший шеф-повар.
Уже произнося эти слова, герцог пожалел о них. Он не хотел, чтобы она заподозрила в нем избалованного богатством человека.
Однако герцог понадеялся, что Вэла не заметила его обмолвки или же не придала ей значения, так как вряд ли ей могло прийти в голову, что скромно одетый джентльмен, путешествующий один, без грума, может иметь личного шеф-повара.
Во всяком случае, девушка никак не прореагировала на его замечание. Но герцог сказал себе, что, судя по всему, Вэла далеко не глупа и все очень быстро схватывает. А потому ему следует впредь быть осторожнее и следить за своими словами, если он не хочет, чтобы она заподозрила, что он не тот, за кого себя выдает.
Они подъехали к небольшой таверне под названием "Лисица и гусыня" и заказали себе на завтрак все, что хозяйка смогла им предложить. Дожидаясь, когда им подадут на стол, Вэла внимательно посмотрела на своего спутника и спросила:
- Вы знаете мое имя, однако до сих пор не сказали, как вас зовут. Ведь я едва ли могу обращаться к вам "мой добрый самаритянин", хотя в действительности именно так о вас и думаю.
Герцог невольно вспомнил, что он сам думал о себе, когда понял, что не может остаться в стороне и должен ввязаться в эту историю. Однако сейчас ему было не до угрызений совести. Надо было срочно придумать себе имя.
Отправляясь в это путешествие, герцог решил взять имя Фредди. Но сейчас он подумал, что Вэла вполне могла слышать это имя, так как отец Фредди был членом кабинета, а дядя заседал в палате лордов. Поэтому он решил изменить свои первоначальные планы.
- Меня зовут Стэндон, - сказал он. - Гревил Стэндон.
Герцог решил воспользоваться своим настоящим именем, которое все почти уже забыли, так как друзья и родные звали его Броком.
- Гревил Стэндон! - повторила Вэла. - Очень хорошее имя, и так вам подходит!
Герцог улыбнулся.
- Так же, как и вам подходит имя Вэла. Вы не знаете, почему вас так назвали? Очень необычное имя.
- Моя мама много читала, - отвечала Вэла, - и ей хотелось назвать меня как-то по-особенному. Папу же я нисколько не интересовала, так как родился не сын, как он ожидал, а дочь.
Она улыбнулась каким-то своим мыслям и продолжала свой рассказ:
- На самом деле он был страшно разочарован, когда я родилась. Но потом отец часто вел себя со мной так, словно я была мальчиком. Он учил меня многому из того, что должен уметь настоящий мужчина, и мне это очень нравилось.
Герцог подумал, что едва ли можно представить себе кого-нибудь в меньшей степени похожего на мужчину, чем эта хрупкая, изящная девушка, но ничего не возразил, а лишь спросил:
- И чему же вы научились?
- Стрелять, скакать, плавать, и еще папа не скупился нанимать мне учителей, которые учили меня тому, чем девочки обычно не занимаются, например греческому и латинскому.
Герцог был искренне удивлен.
- Действительно, такое образование скорее больше подходит мальчикам.
- И мне это очень нравилось, - весело отвечала Вэла. - Поэтому вы теперь вполне можете понять, почему, если не брать все другие причины, я вовсе не хочу выходить замуж за кого-нибудь подобного сэру Мортимеру, у которого в голове нет ни одной умной мысли.
Девушка произнесла это с таким уничтожающим презрением, что герцог не мог не рассмеяться. Немного обиженная его смехом, девушка запальчиво продолжала:
- И большинство мужчин ничем не лучше его. Их словарный запас ограничен едва ли несколькими сотнями слов, и их вообще мало что интересует, кроме того, какая лошадь придет на бегах первой да какая карта у них на руках, когда они садятся играть.
Герцог не мог удержаться от смеха.
- Вы определенно недолюбливаете сильную половину рода человеческого. Пожалуй, мне придется извиниться перед вами за то, что я тоже мужчина.
- Но вы совсем не такой… Вы так хитро придумали, как нам сбежать из гостиницы… и достали для меня седло… - Вэла немного смутилась.
- благодарю вас, - с ироничной серьезностью произнес герцог.
Видимо, испугавшись, что чем-то оскорбила его, Вэла поспешно произнесла:
- Пожалуйста, не обижайтесь, я ведь не собиралась критиковать вас. Я очень вам благодарна за все, что вы для меня сделали. Просто те мужчины, которых я встречала до сих пор, как правило, были невероятно тупы, плохо образованны и лишены всякого воображения.
- А вы, очевидно, встречались с очень многими представителями этой отвратительной половины человечества, не так ли? - насмешливо спросил герцог.