Единственное, что в их семье произошло несколько нетипично – это уход отца. Всеми уважаемый преподаватель информатики престижного колледжа, сорокапятилетний отец семейства Маркус Слай в один прекрасный день воспылал преступной страстью к собственной аспирантке, а та неожиданно ответила ему вполне искренней взаимностью. Будучи человеком порядочным, жене мистер Слай не изменил, просто дождался, когда возлюбленная получит степень бакалавра, после чего подал на развод, благородно оставил все нажитое бывшей теперь уже супруге и детям, наскоро расписался в мэрии и укатил на другой край страны, в Лос-Анджелес.
Случилось это пять лет назад, и Моника с тех пор ни разу с отцом не разговаривала. Не потому, что не хотела, а чтобы не расстраивать маму. Хотя… учитывая характер и темперамент миссис Слай… расстроить, скорее, могла она. Кого угодно.
Юлалия Слай принадлежала к тому типу энергичных американок средних лет, которые с одинаковым успехом становятся и домохозяйками, и госсекретарями. Если такие женщины богаты, вокруг них буквально расцветают сады из благотворительных обществ и фондов в поддержку самых разных людей и явлений действительности. Если же такие женщины принадлежат к среднему классу… тогда они всецело отдаются общественной работе в тех самых фондах.
Мама возглавляла общественный совет Фонда помощи зоопаркам Австралии, и Моника про себя полагала, что уж теперь несчастным коала, кенгуру и динго ничего не грозит, это точно. Во всяком случае, ничего страшнее самой миссис Слай. По сравнению с ней, браконьеры – просто кучка непутевых скаутов с рогатками.
Ухода мужа миссис Слай попросту не заметила, а узнала обо всем только из письма собственных детей, отчаявшихся донести эту важную информацию устным способом. Единственной ее реакцией было гневное фырканье и громогласная эпитафия экс-супругу: "Ежели пожилому человеку охота выставляться дураком, тут уж ничего не поделаешь!".
С тех пор имя Маркуса Слая в семье не упоминалось, а Юлалия с некоторым даже облегчением окунулась в работу. Теперь ей уж точно никто не мешал. Таким образом, когда Дрю и Энди выпорхнули из родительского гнезда, Моника оказалась предоставлена самой себе, потому что маму, с позволения сказать, так и носило по всему миру – по заседаниям, форумам, конференциям и ассамблеям.
Тихая Моника была единственной из детей Маркуса Слая, перенявшей от него и спокойную миловидность, и мягкий характер. Младшенькие удались в маму, и Моника с шести лет усвоила намертво: не хочешь каждый день наблюдать гибель Помпеи – научись уступать. Она и научилась, благо, что характер к этому только располагал.
Дрю мечтала о карьере звезды, Энди грезил о лимузинах и открытом счете в "Хилтоне", а Моника тихонечко окончила школу, аккуратненько поступила на курсы стенографии и машинописи, после чего прилежно обивала пороги агентств по трудоустройству в течение полугода. Итогом этого смиренного трудового подвига стало совершенно неожиданное и ошеломляющее предложение от корпорации "Бэгшо Индепендент". Моника, разумеется, его приняла.
"Бэгшо Индепендент" была корпорацией не то чтобы супермощной, но, в некотором роде, легендарной. Основателем и бессменным ее главой в течение многих лет был Старый Змей Бэгшо – эксцентричный миллионер-хулиган, покинувший земную юдоль около четырех лет назад в возрасте девяноста трех лет. Что характерно, за гробом шла, обливаясь слезами, молодая вдова модельной внешности, и всему Чикаго было известно, что это отнюдь не крокодиловы слезы. Старый Бэгшо принадлежал к тому типу мужчин, который в наши дни вполне можно считать вымирающим – таких любят всегда и до самого конца их дней. До одури, до потери рассудка, без оглядки и совершенно искренне.
Потом – ОЧЕНЬ ненадолго – главой "Бэгшо Индепендент" стал правнук старого Бэгшо, Хьюго, однако он продержался на своем посту лишь до оглашения завещания. После оглашения он переместился в отдел по связям с общественностью, а "Бэгшо Индепендент" перешла в руки некоего Мэтьюса Карлайла. Не прошло и года, как мистер Карлайл, по всей видимости, еще более эксцентричный человек, нежели старый Бэгшо, сложил с себя все полномочия, продал Хьюго свой пакет акций и отбыл в леса Монтаны, сжимая в объятиях молодую жену Белинду. Молодая была не очень молода, но отзывались о ней все хорошо, Карлайлу она уже родила двоих детей, и, судя по всему, возвращаться они не собирались.
Таким образом, три с небольшим года назад Хьюго Бэгшо вновь занял место Большого Босса, а еще через пару месяцев Моника Слай стала его личным секретарем, на тот момент временным, так как предыдущая секретарша, Холли Уиллис, отправилась в декретный отпуск.
Через полгода Хьюго Бэгшо осознал две важные вещи: на всем белом свете только Моника Слай способна разобраться в бардаке на его рабочем столе, а Холли Уиллис слишком много знает о некоторых… хм… не вполне украшающих его биографию фактах. К тому же и сама Холли, родив близнецов, вовсе не горела желанием возвращаться на рабочее место, так что Хью перевел Монику в основной штат, удвоил ей оклад – и зажил припеваючи.
Моника обладала незаменимым и неоценимым для личного секретаря даром: она помнила все, про все и про всех. Хью очень быстро выбросил свой ежедневник и перестал делать вид, что сам планирует свой рабочий день. Какой смысл, если Моника все равно все переделает, причем гораздо лучше?
Постепенно она стала для Хьюго Бэгшо незаменимой… вещью. Он понятия не имел, где она живет и когда у нее день рождения, его это и не интересовало. Моника Слай должна была всегда быть рядом. Хью прозвал ее "Мой говорящий костыль" и страшно гордился своим остроумием…
Автобус уже подъезжал к дому Моники, вернее, к той улице, в конце которой этот дом стоял, но толстуху рядом сморил сон, и Моника оказалась замурованной намертво. О том, чтобы будить незнакомого человека, пугать его спросонья, отчаянно при этом смущаясь и краснея, не могло быть и речи. Моника высунула от усердия кончик языка и принялась совершать сложный обходной маневр, заключающийся в как можно более элегантном перелезании через спинку кресла с последующим протискиванием на свободу… Увы! На светофоре автобус дернуло, и Моника Слай самым позорным образом свалилась на толстуху, а та, как и положено, спросонья заорала на весь автобус и уронила сумку.
Из сумки с тяжелым шлепком вывалился воняющий рыбой сверток и поскакал по проходу автобуса, довольно бодро шлепая рыбьим же хвостом, прорвавшим мокрую бумагу. Подростки, сидевшие впереди, разразились радостными воплями и сочувственными замечаниями, типа: "Тетенька, у вас запчасть отвалилась!" Тетка перестала орать, зато в цветовом отношении полностью слилась со своим пуловером, Моника барахталась у нее на коленях, умирая от стыда и ужаса. Наконец кошмар закончился, автобус лихо затормозил, и несчастный "говорящий костыль" Хьюго Бэгшо благополучно свалился с несчастной тетки.
Только на остановке, глядя вслед автобусу, увозящему беззвучно вопящую тетку в алом, Моника осознала, что несчастную рыбу она чисто машинально прихватила с собой и теперь прижимает бьющийся сверток, остро пахнущий болотом, к своей чахлой груди, целомудренно обтянутой серым платьем. Размеры катастрофы еще только предстояло осознать, пока же Моника устало побрела по аккуратной дорожке к аккуратному крыльцу аккуратного домика, в котором последние двадцать пять лет прожила семья Слаев.
2
Первым делом следовало позаботиться об украденном – это вам каждый гангстер скажет. Моника на ходу стряхнула теннисные туфли, прошла в ванную и включила холодную воду. Не дожидаясь, пока вода поднимется достаточно высоко, поспешно освободила свою невольную добычу и осторожно опустила ее в воду.
Добыча оказалась громадным и на вид немного сердитым карпом необыкновенной красоты. Серебряные чешуйки, правда, понесли значительный урон, но в целом на дохлую и даже на снулую рыбу карп никак не походил. Такое ощущение, что он косился на Монику с глубоким неодобрением, хотя на самом деле в ванне просто было еще не очень много воды. Когда же ее набралось достаточно, чтобы карп смог плавать, он немедленно и резко вильнул всем телом и пошел наворачивать круги. Определенно, он чувствовал себя лучше. Моника решила дать ему передохнуть и вышла из ванной, погасив за собой свет.
В измученной недавними событиями голове испуганными рыбками плавали разрозненные мысли. Не карпы, конечно, так, шпроты…
Вероятно, сдохнет. Наверняка – в автобусе не менее получаса, да еще неизвестно, когда тетка его купила, не на остановке же? Столько времени без воды…
Есть его невозможно, прежде всего потому, что чистить… ой, господи, да даже думать она об этом не может!
Остается ждать, когда он сам… Зачем люди покупают живую рыбу? Да, конечно, это мелко и непорядочно – рыбные стейки в кляре ты любишь, а как живую рыбу покупать, так сразу вспоминаешь о том, что она живая, бедненькая! Помнится, какой-то русский писатель, из великих, хотя у русских все, кажется, великие, развлекался следующим образом: сам будучи вегетарианцем, брал живую курицу, привязывал к стулу, клал рядом здоровенный тесак, и когда пришедшие гости изъявляли желание съесть еще что-нибудь, кроме пареной репы и вареного горошка, предлагал им самим заняться приготовлением куриного бульончика, так сказать, с самого начала.
Чем кормят карпов? Червяков надо накопать в саду. И купить книгу по рыбоводству… то есть об аквариумах. В аквариумах рыбки мелкие, правда, но ведь принцип должен быть один?
У Хьюго в кабинете стоит здоровенный аквариум. Надо влезть туда перед работой и посмотреть, как устроены эти штучки, из которых идет воздух…