- Тетя, тебе очень больно, да? - вдруг слезно пропищал с заднего сиденья малыш и всхлипнул виновато и запоздало.
- Нет, что ты, совсем не больно! - повернулась к нему Бася, улыбнулась ободряюще. - А ты как? Очень испугался, да?
- Нет. Совсем не испугался! Я, честное слово, падать на тебя не хотел, тетя. Я нечаянно. Я больше не буду.
- Да уж… Больше не надо, пожалуйста.
- Теть… А как тебя зовут?
- Меня? Меня Басей зовут… А тебя, я слышала, Глебом, да?
- Как? Как вас зовут? - удивленно повернул к ней голову мужчина.
- Бася… А что?
- Бася - это Барбара, что ли?
- Ну да…
- Хм… Интересное у вас имя. Вы что, полячка?
- Нет. Я не полячка, я обыкновенная. Я с Алтая приехала, в институт поступать.
- А фамилия ваша, надеюсь, не Брыльска?
- Нет. То есть почти… То есть фамилия тоже похожа. Брылина я. Барбара Брылина.
- Ну вы даете, Барбара Брылина! Это что ж тогда получается? Это же прямое покушение на славу польской актрисы получается, ни больше ни меньше!
- Да нет, я не на славу… Это просто мама меня так назвала. Случайно. Когда я родилась, еще и фильм этот по телевизору не показывали…
- Да? Надо же… А кстати, вы совершенно зря оправдываетесь. Вы чем-то на эту актрису похожи. Отдаленно, но похожи. А меня зовут Вадим. А это, стало быть, Глебка, сын мой, вами спасенный. Еще раз спасибо вам, дорогая Барбара! Вы просто героическая девушка! Я думаю, что ваша тезка наверняка на такой подвиг бы не решилась.
- Ой, да ну что вы… Я и сама не поняла, как это у меня так вышло. Будто в спину толкнуло… И давайте больше не будем об этом, ладно? А то мне неловко.
Отвернувшись к окну, она зажмурилась от прилетевшего в лицо жаркого ветра, непривычного, насквозь пропитанного запахами большого города. И сам город плыл за окном тоже непривычно - слишком большой, слишком шумный, слишком суетливый. Много машин, много людей, красные трамваи звенят жалобно, ядовитая зелень газонов лезет в глаза. Деревья стоят мертвыми декорациями. У них в Семидолье идешь и слышишь, как листья шумят, друг с другом разговаривают. А здесь такой шум, и жара, и стаи тополиного пуха вьются суматошно, бросаясь нервно из стороны в сторону, как потерявший разум больной.
- Бася, а почему именно стройфак? У вас там что, знакомые есть? - вытащил ее из грустных мыслей вопрос Вадима.
- Н-нет… Нет, конечно. Откуда у меня там знакомые возьмутся? Я вообще в этом городе никого, кроме тетки, пока не знаю. А, да, еще таксиста одного знаю! Вернее, он не таксист, он просто подрабатывает. Хороший такой дядька, и взял недорого. Он тоже мне насчет стройфака совет дал. И с мамой мы так решили. А что? Очень хорошая профессия, востребованная…
- Ну да. В том-то и дело, что востребованная. Это вы правильно сказали. Конкурс там - о-го-го какой. Шесть человек на место. Да он и всегда таким был… Я ведь и сам стройфак в нашем Политехническом закончил. Давно уже. Пятнадцать лет назад. Потом аспирантуру, потом преподавал там… Недолго, правда. Сейчас вот свое дело хочу организовать.
- Кооператив, что ли?
- Ну да, вроде этого…
- Ой, а у нас в Семидолье тоже сейчас кооперативы есть! И коммерческие магазины появились. Их "комками" еще называют. Скажите, а учиться на стройфаке трудно?
- Учиться? Ишь, какая вы быстрая! Чтоб трудно учиться, надо поступить для начала. У тебя как вообще с математикой? Кстати, ничего, что я на "ты"?
- Да нормально. И с математикой у меня нормально. Твердая четверка в аттестате.
- Четверка - это плохо. Это мало. А с черчением как?
- А с черчением у меня вообще никак, потому что в школе его практически не было. У нас же городок маленький… Не городок, а поселок скорее. В восьмом классе была у нас учительница черчения, по распределению прислали, а потом уехала. Не понравилось ей у нас.
- Ага. Понятно. И ты, значит, рванула из своего городка-поселка сразу сюда, в наш Политехнический, на стройфак поступать…
- Да, а что? Я же не просто так, как левая нога захотела! И не рванула, как вы говорите, а сознательно сюда приехала! У меня же тут тетка живет, мамина сестра. Она позвала, я и приехала.
- Тетка? Что ж. Тетка - это хорошо. Значит, если не поступишь, у тетки останешься?
- Ой, а я не знаю… Я как-то об этом не думала. Вообще, если честно, я очень, очень поступить хочу…
- Что ж, понятно. Вот мы и приехали, Бася. Давай-ка я провожу тебя, а то ты растеряешься в здешних катакомбах. Насколько я знаю, приемная комиссия на втором этаже должна быть.
- Ой, что вы, не надо, я сама! Спасибо, что подвезли! Я сама…
- Нет-нет, я провожу! Мы с Глебкой тебя просто так теперь не отпустим. Документы сдадим, потом посидим где-нибудь.
- Где… посидим? - растерянно уставилась она на него.
Вместо ответа, Вадим развернулся всем корпусом, слегка тряхнул сына за плечико, подмигнул ему весело:
- Да, Глебка? Правильно я предлагаю? Угостим тетю чем-нибудь вкусненьким?
- Ага! Давай мороженым угостим! В том самом кафе, помнишь? Где клоуны! - радостно подпрыгнул на сиденье мальчишка.
- Нет-нет, что вы! - отчаянно закрутила головой Бася. - Не надо, мне ничего не надо! Я никуда не пойду! Спасибо, что подвезли, я пойду…
- Теть, там очень вкусное мороженое, честное слово! Тебе понравится! Пойдем с нами, тетя! Ну пожалуйста… Там клоуны такие смешные…
Сложив брови домиком, он протянул руку, цепко ухватился за рукав ее белого пиджачка. Обернувшись к нему, она протянула жалобно:
- Малыш, извини, я и правда не могу…
- Ну почему, теть?
- Маленький, да ты посмотри на меня! Куда я в таком виде? Волосы в крови и блузка вся кровью запачкана! От меня же все клоуны сразу разбегутся!
- Знаешь, Бася, я тоже, как и Глебка, не вижу никакой проблемы. Заедем домой, отмоем! - как-то очень легко, почти небрежно произнес Вадим, и она уставилась на него настороженно.
- Не поняла… К кому домой мы заедем?
- Да к нам домой. А что такое? Тебя что-то смущает?
- Но как же… Я не знаю… Неудобно как-то… А что ваша жена скажет?
- Тетя, да нету у нас никакой жены! - так же легко, как и отец, махнул ладошкой Глебка. - Мы с папой одни живем. У нас мама умерла. Давно уже. Поедемте с нами, тетя… Ну пожалуйста…
Бася непроизвольно прикрыла рот ладошкой, испуганно глянула на Вадима. Тот улыбнулся, коротко и печально пожал плечами. Потом протянул руку к сыну, тихо встряхнул его за плечико:
- Тетя поедет с нами, Глебка. Обязательно поедет. Не волнуйся. Правда, тетя? - снова поднял он глаза на Басю.
- Ну хорошо… То есть да, конечно… Я поеду…
- И правильно. Не надо ребенка травмировать. Видишь, ты ему понравилась. А это, между прочим, для Глебки большой прогресс, чтобы ему какая-то тетя вдруг взяла да понравилась. У нас с тетями как-то не получается, большие проблемы у нас с тетями… Правда, сын?
- Да ну их, пап! Они все приставучие какие-то, сразу целоваться лезут! И разговаривают со мной, будто я им игрушка, а не живой мальчик.
- Да уж… - снова вздохнул коротко Вадим и усмехнулся грустно. - Вот так у нас обстоят дела, Бася. Не хотим быть игрушками, хотим быть живыми мальчиками. Устами ребенка истина глаголет, и никуда от нее не денешься. Так что ты уж потерпи немного, уважь бедных сирот. Ну, идем сдавать твои документы! А то и в самом деле опоздаем…
…Первые крупные капли дождя резко забарабанили в оконное стекло, и она вздрогнула, вынырнув из того дня, растерянно оглядевшись кругом. Да, действительно, тот день был странным. Сколько его ни вспоминай, всегда новым кажется. И детали вспоминаются новые, неожиданные. И акценты расставляются тоже новые.
Получается, действительно, тогда ее Глебка сам выбрал из множества претендующих на его отца "теть". Сам в руки упал, сам выбрал…
Поежившись, она отошла от окна, села за стол, откинула голову на спинку стула. И глаза сами собой закрылись, и голова слегка закружилась. Наверное, это память, не насытившись воспоминаниями, не отпускает ее, затягивает в свой омут. Странный омут, как кинопленка. Бежит перед глазами короткими кадрами.
Вот они сидят втроем в кафе, в том самом, с клоунами. Такая смешная парочка, клоун и клоунесса. Студенты театрального института подрабатывают. Глебка хохочет звонко, все щеки мороженым перемазаны. А вот они вдвоем с Глебкой на карусели - мчатся, обнявшись, ветер волосы треплет. А внизу Вадим - нацелился объективом фотоаппарата.
А это уже другая картинка. Уже без Глебки. Темный зал кафе, цветы, шампанское. Интимная обстановка. Едва колеблется огонек свечи, за ним - лицо Вадима. Задумчивое, серьезное.
А вот она одна стоит - впилась глазами в список принятых в институт абитуриентов. Дрожит, ищет свою фамилию. Ищет, но так и не находит. Опустив горестно плечи, спускается по мраморной лестнице к выходу. Внизу - Вадим. Бросается к ней с объятиями, прижимает к себе, шепчет что-то успокаивающее на ухо. Она поднимает на него глаза - лицо у Вадима вовсе не огорченное. Наоборот, насмешливое и ласковое. И очень доброе. Наверное, именно с таким лицом делают предложение руки и сердца? Наверное, в такой момент все другие огорчения сами собой отходят на задний план, и вот она уже быстро кивает - да, да, да, конечно же я согласна, любимый…
А потом… Потом был тяжкий разговор с тетей Дуней. Она сидит на диване с виноватым видом, поджав под себя ноги, а тетя Дуня широко шагает по комнате, изредка поворачивая к ней яростное лицо. Вернее, не к ней, а к огромному букету роз, неприкаянно брошенному на диванную подушку.