- Вы оставляете помещение без присмотра? - спросил он, когда они вышли на пристань. Солнечный свет, отражающийся от воды, ослеплял, и он снова надел защитные очки. Было жарко, как в сауне.
- Я увижу от боксов, если кто-нибудь подъедет, - ответила она.
- Сколько человек еще здесь работает?
Она кинула на него пытливый взгляд, словно удивленная его вопросом.
- У меня есть механик и парень, который работает летом по утрам и после полудня зимой.
- Сколько часов в день вы открыты?
- С шести утра до восьми вечера.
- Довольно долгий рабочий день
- Не думаю. Зимой мы работаем только с восьми до пяти.
Четыре дока были крытыми, и большинство боксов в них оказалось занято. Разнообразные суда покачивались на спокойной воде: плавучие дома, катера с каютами, моторные понтоны, прогулочные и рыбацкие лодки, парусные шлюпки. Эти четыре крытых дока располагались слева от здания, и вход в них был закрыт воротами. Направо находились два открытых дока общего пользования. Лодки для аренды стояли в первом ряду лодочных боксов, ближе всего к зданию причала.
Эви отперла ворота, и они ступили на плавучий док, который слегка покачивался на воде.
Молча она повела его вдоль ряда лодок, указывая на пустые боксы. Наконец она спросила:
- Какого размера у вас лодка?
Он тут же принял еще одно мгновенное решение.
- Я намереваюсь купить небольшой быстроходный катер без кабины. Можете ли вы порекомендовать мне хорошего продавца здесь?
Эви кинула на него один из своих взглядов из-под ресниц и коротко сказала:
- В городе есть несколько торговых представительств, вы без труда найдете то, что вам нужно.
Затем она повернулась и направилась назад к офису по качающемуся доку уверенными и изящными шагами.
Снова Роберт следовал за ней, как и ранее наслаждаясь ее видом. Она, вероятно, полагала, что избавилась от него, но это было не так. Злость и желание смешались в нем, вызывая непонятную агрессию, которая заставляла его чувствовать себя более настороженным и напряженным, чем когда-либо. Она заплатит за кражу его собственности, и не только свободой.
- Вы пообедаете со мной сегодня? - спросил он совершенно нейтральным тоном. Она остановилась так резко, что он врезался в нее. Роберт мог бы избежать столкновения, но намеренно позволил их телам соприкоснуться. Эви потеряла равновесие, и он подхватил ее за талию, прижав спиной к себе, прежде чем она сумела твердо встать на ноги. Он почувствовал дрожь, которая пробежала по ее спине, и его охватило наслаждение от теплоты и ощущения ее тела под его руками, у его бедер и живота.
- Извините, - сказал он с легкой усмешкой. - Я не знал, что обед со мной - такая ужасная перспектива.
Эви должна была как-то отреагировать. Если она возражает, то необходимо отстраниться, избегая некоторой сексуальности его объятия. Если соглашается, то стоит повернуться и взглянуть на него. Надо поторопиться с уверением, что его приглашение ничуть ее не испугало, и принять его, чтобы доказать это. Но она не сделала ничего из этого. Она просто стояла неподвижно, словно парализованная его руками, сжимающими ее талию. Тишина стала почти осязаемой. Она снова вздрогнула, изящное чувственное движение заставило его руки напрячься, а мужскую плоть дрогнуть и затвердеть. Почему она не двигалась, почему ничего не говорила?
- Эви, - прошептал он.
- Нет, - сказала она голосом чуть более хриплым, чем обычно, и резко отстранилась. - К сожалению, я не могу принять ваше приглашение.
Затем к причалу подошла лодка, и Роберт наблюдал, как ее золотая голова повернулась, а лицо осветилось улыбкой, когда она узнала клиента. Ярость остро всколыхнулась в нем: как охотно она улыбалась другим, а на него едва обращала внимание.
Она подняла левую руку в знак приветствия, и Роберт в шоке уставился на тонкие пальцы.
Эви носила обручальное кольцо.
Глава 3
Эви пыталась сконцентрироваться на бухгалтерских книгах, лежащих на её столе, но никак не могла сосредоточиться на доходах и расходах. Перед её внутренним взором, заслоняя цифры, то и дело возникало смуглое лицо. Каждый раз, когда Эви думала о светлых хищных глазах, у неё сводило живот, а сердце начинало бешено биться. Страх. Пусть он и был вежлив, Роберт Кэннон мог скрывать свою истинную природу не больше, чем пантера. В некотором роде девушка интуитивно чувствовала, хотя и не знала, откуда взялось это ощущение, что он представляет для неё угрозу.
Инстинкт подсказывал ей скрыться от него, отгородиться стеной. Она слишком долго боролась, чтобы сделать свою жизнь спокойной, и не может позволить этому темному незнакомцу разрушить то, что построила. Ее жизнь текла ровно, очень неторопливо, и Эви возмущало это вторжение в гладкую череду дней, которую она создала для себя.
Она посмотрела на маленькую фотографию, стоящую на верхней полке старомодного шведского бюро. Это была не одна из ее свадебных фотографий: она никогда не разглядывала их. Этот снимок сделали летом перед их последним годом в средней школе, они тогда собрались группой и целый день провели на воде: катались на водных лыжах, бездельничали, возвращаясь на берег только для того, чтобы приготовить еду. Беки Уотс принесла фотокамеру своей матери и снимала их в тот золотой летний день. Мэтт гнался за Эви с кубиком льда, пытаясь забросить его в вырез её блузки, но когда он наконец поймал её, она стала сопротивляться и заставила его выронить лед. Руки Мэтта обвивали её талию, и они смеялись. Беки окликнула: "Эй, Мэтт!" - и сделала снимок, когда они оба автоматически посмотрели на неё.
Мэтт. Высокий, едва переросший юношескую неуклюжесть и только начинающий мужать. Копна темных волос, спадающих ему на бровь, кривая усмешка, блеск ярко-голубых глаз. Он всегда смеялся. Эви не удостоила бы и взглядом девочку, которой была тогда, но видела, как Мэтт обнимал её, связь между ними проглядывала даже в тот беспечный момент. Девушка взглянула на тонкий золотой ободок на левой руке. Мэтт.
За годы, прошедшие с тех пор, у нее больше никого не было. Эви никого не желала, никем не интересовалась и не испытывала искушения. Конечно, существовали люди, которых она любила, но в романтическом смысле её эмоциональное уединение казалось настолько полным, что она вообще не сознавала, если мужчина испытывал к ней интерес… пока на её пристань не явился Роберт Кэннон и не оглядел её глазами, похожими на зеленый лёд. Хотя его лицо оставалось бесстрастным, Эви чувствовала, что его внимание направлено на нее, как лазер, ощущала горячий сексуальный характер его интереса. Это и что-то ещё. Кое-что более опасное.
Он ушел сразу же после того, как осмотрел лодку, но скоро вернётся. Она не испытывала никаких сомнений на этот счёт. Вздохнув, Эви встала и подошла к французским дверям. Девушка видела, как звездный свет, мерцая на воде, льётся на причал. Тёплый ночной ветерок, влажный, ароматный, овевал её. Маленький дом стоял прямо на берегу реки, от веранды мостки вели к её частному доку и сараю для хранения лодок. Эви села в одно из кресел, стоявших на террасе, и водрузила ноги на перила, мирное течение реки навевало покой.
Учитывая постоянный стрёкот насекомых, крики лягушек и ночных птиц, плеск рыб, шелест деревьев, низкий ропот реки, летние ночи не несли тишины, но в этом шуме чувствовалась безмятежность. Луны не было, поэтому на черном небосводе ясно виднелись звезды; хрупкий, мерцающий свет отражался на воде миллионами крошечных алмазов. Главный рукав реки изгибался в шести футах от ее дома, поток ерошил поверхность воды волнами.
Ближайшие соседи Эви находились примерно в четверти мили, скрытые за маленьким мысом. Единственные здания, которые она могла видеть со своей веранды, стояли на другой стороне озера на расстоянии более чем в одну милю. Озеро Гантерсвилл, созданное в конце тридцатых годов, когда TVA построила плотину на реке, было длинным и широким, изогнутой формы со множеством маленьких заливов. Озеро усеивали многочисленные островки, покрытые деревьями.
Эви провела здесь всю свою жизнь. Здесь были её дом, семья, друзья. Предки Эви жили здесь почти двести лет, её корни глубоко вросли в эту землю. Она знала, как один сезон переходил в другой, знала пульс реки и никогда не хотела находиться в другом месте. Жизнь здесь была её крепостью. Однако теперь её крепости угрожали два разных врага, и она должна бороться, чтобы защитить себя.
Первая угроза приводила её в ярость. Лэндон Мерсер занимался чем-то опасным. Она плохо знала этого человека, но благодаря чутью редко ошибалась в людях. В Мерсере было что-то скользкое, он сразу не понравился Эви, когда впервые арендовал одну из её лодок, но она несколько месяцев ни в чем его не подозревала. Постепенно всякие мелочи заставили Эви насторожиться: то, как он всегда тщательно озирался прежде, чем покинуть причал. Было бы понятно, если бы он смотрел на речное движение, но вместо этого Мерсер следил за парковкой и шоссе. И на его лице после возвращения всегда отражалась смесь триумфа и облегчения, как будто он сделал что-то незаконное и избежал неприятностей.