На ней, как обычно, были джинсы и рубашка навыпуск с закатанными рукавами. На голову она повязала зеленую косынку, чтобы волосы не лезли в глаза. Единственным желанием Алана в эту минуту было коснуться этих непослушных кудряшек, чтобы убедиться, на самом ли деле они так шелковисты, как кажутся.
Роль колючего кактуса ей удивительно подходила и удавалась, но Алан чувствовал, что среди шипов и колючек притаился восхитительный, нежный бутон, который ждет своего часа, чтобы раскрыться и превратиться в прекрасный, соблазнительный цветок. Цветок, живительный нектар которого мог бы исцелить любого мужчину. Даже с такой потерянной душой, как у него.
Господи, да что это с тобой, Маклей? – разозлился он на свои глупые сентиментальные мысли. У тебя от свежего воздуха крыша съехала? Куда тебя понесло? Тебе уже тридцать восемь лет, ты старый солдат, повидавший на своем веку такое, что и врагу не пожелаешь, ты вымотался и износился, тебя давит груз вины, ты трижды был ранен, и в последний раз совсем недавно, а она юная невинная девочка, наверняка втайне мечтающая о прекрасном принце, хоть и не признается в этом под страхом смерти. А уж ты, братец, на прекрасного принца никак не тянешь, скорее уж на какого-нибудь злого великана.
И на роль старшего брата или дядюшки-опекуна ты тоже не подходишь, напомнил он себе. У тебя никогда не было детей, и ты не знаешь, как с ними обращаться. А уж нянчиться со взрослыми строптивыми девицами и подавно не для тебя.
Алан с размаху треснул молотком по гвоздю, вымещая на нем свое раздражение. Так почему же он все-таки здесь? В какой момент решил остаться? Может, когда увидел ее в озере, обессилевшую, с селезнем в руках? От одной мысли, что с ней могло случиться, не окажись он рядом, ему становилось плохо.
Значит, остается единственная причина, заставившая его задержаться, и она ему не внушает оптимизма. Может, все дело в том, что у него слишком давно не было женщины? Или главная причина в невинной привлекательности самой девушки? Как бы там ни было, для него здесь горит красный сигнал "стоп".
Он мысленно повторил то обещание, которое дал себе, когда надумал остаться. Дженифер недосягаема. Что он может ей предложить, кроме кратковременных отношений?
Он, конечно, достаточно опытен, чтобы заметить, что девушка неравнодушна к нему, как бы ни старалась это скрыть. Ну и что с того? Она заслуживает гораздо большего, чем одна-другая ночь в его постели.
Даже если это убьет его, он не притронется к ней и пальцем! – поклялся он, украдкой поглядывая на ее маленькие покачивающиеся ягодицы, когда она в очередной раз проходила мимо.
Стоял один из таких дней, которые, если бы это было возможно, Дженни спрятала бы куда-нибудь, чтобы потом, в промозглую дождливую погоду, достать и наслаждаться им в свое удовольствие.
Озеро было пастельно-голубым и спокойным, как на картине. В нем, как в зеркале, отражалось небо, на котором сияло солнце. Воздух был теплым и напоенным запахами надвигающейся осени.
Мужчина, сидящий рядом с ней, казался расслабленным, и его обычная угрюмость уступила место задумчивости, взгляд где-то блуждал.
Она накрыла обед на столике для пикника с видом на озеро. На столе стояла тарелка с бутербродами и чизбургерами, миска с чипсами и бутылочка с соусом. Снупи лежал поблизости, явно рассчитывая, что и ему что-нибудь перепадет.
Появись здесь кто-то посторонний, он решил бы, что застал семейную трапезу. Муж, жена и их собака. Подобная мысль могла бы насмешить Дженни, но не насмешила. Она ей понравилась.
Муж. Ее муж.
Поставив локти на стол, она жевала бутер-брод с ветчиной и недоумевала, с чего вдруг это ей пришло в голову. С каких это пор она стала воображать себя в роли главной героини романтической сказки со счастливым концом? Пожалуй, с тех пор как на сцене появился Алан Маклей, ответила она себе.
У Дженни пропал аппетит, и она бросила недоеденный бутерброд Снупи, который поймал его на лету и одним махом проглотил. Возможно, когда-то давно она верила в подобные сказки, но с тех пор она выросла. Однажды она уже обожглась, когда мужчина, в котором она видела порядочность, глубину и нежность, на самом деле оказался подонком и от ее романтических грез остались лишь осколки. К счастью, до физической близости у них дело не дошло, но сердечная боль от этого не была меньше.
Теперь она повзрослела, поумнела и поняла, что прекрасно может обойтись без мужчины, тем более такого угрюмого волка-одиночки, как Алан Маклей.
Он уйдет так же, как и пришел – чужим для нее человеком.
Она будет скучать по нему, вынуждена была признаться себе Дженни, любуясь его мужественным, словно выточенным из камня профилем.
Его лицо представляло собой образец симметрии: прямой римский нос, высокий лоб, красиво очерченные губы, твердый подбородок. Солнце, освещая его угловатые черты, не уменьшало его грубоватой привлекательности. Более того, оно добавляло глубины и характера, подчеркивало его уязвимость, так тщательно скрываемую. Но в то же время под лучами солнца становилось особенно очевидно, что если его впалые щеки и могли быть отлиты из бронзы, а подбородок высечен из гранита, то сам он не был сделан из камня. Он был из плоти и крови.
Она старалась не думать о нем как о человеке, испытывающем боль и сожаление. Но с каждым днем ей все труднее становилось убеждать себя, что он угрюм, циничен и заносчив – такой, каким показался ей вначале.
В лучах сентябрьского солнца он выглядел значительно моложе, чем она предполагала. Ему около сорока, подумала она. Как Дженни уже успела заметить, у него было молодое, сильное тело. Он был поджарым и мускулистым, на спине, груди и руках бугрились рельефные мышцы. Под солнцем кожа Алана приобрела приятный золотистый загар. Взгляд ее задержался на его больной ноге, и она в который раз задалась вопросом: как же он умудрился проделать столь долгий путь с такой хромотой?
Подняв глаза, она, к своему смущению, увидела, что он заметил ее взгляд. Что-то неуловимое, непонятное в его лице заставило ее сердце забиться сильнее. Несколько томительных секунд он не отводил глаз, потом отвернулся. Дженни была настолько поглощена собственными мыслями и ощущениями, что не сразу сообразила, что он ее о чем-то спрашивает.
– Извините, я не расслышала, что вы сказали…
– Я спросил, ты действительно надеешься извлекать из этого приличный доход? – Он жестом обвел территорию полуразрушенного пансиона.
Ага, значит, он решил завести беседу на отвлеченную тему, про себя улыбнулась она. Что ж, ее это вполне устраивает. Видимо, он тоже несколько сбит с толку тем напряжением, которое установилось между ними, и пытается пробиться сквозь него. Она мысленно поблагодарила его за это.
– Конечно, – ответила она. – Как только пройдет слух о том, что пансион "Кедры" вновь открывает сезон и находится даже в лучшем состоянии, чем был раньше, старые клиенты завалят нас заказами. Что? – Она не смогла скрыть улыбку при виде скептического выражения его лица. – Вы не видите такой перспективы?
Он прожевал кусок чизбургера и проглотил.
– Единственная перспектива, которую я вижу, – это полное банкротство.
– Совершенно верно. – Она отправила в рот несколько чипсов. Пансион был ее любимой темой, и она была рада, что ей есть с кем поделиться своими планами.
– Именно поэтому мне и удалось заполучить его назад в свое пользование.
– Из-за банкротства?
– Ага. – Немного расслабившись, она откинулась на спинку деревянной скамейки и открыто взглянула на него.
Он отвел глаза, но она поняла, что эта тема заинтересовала его, и терпеливо стала ждать следующего вопроса.
В благодарность за ожидание она получила очередную порцию сарказма Алана.
– Не хочешь поделиться со мной подробностями или твоя лекция по экономике уже закончена?
Она положила в рот еще немного чипсов, наслаждаясь тем, что ей-таки удалось разжечь его любопытство.
– Ну почему же, с удовольствием продолжу, просто я не думала, что вы интересуетесь экономикой.
В его удивительных серебристых глазах вспыхнуло нечто, подозрительно похожее на искорки смеха. Ей нравилось это сдержанное чувство юмора, которое иногда проскальзывало в его скупых фразах. Словно завороженная, она ждала, что будет дальше.
– Ну, экономикой как таковой, может, я и не слишком интересуюсь, но мне просто любопытно, какие перспективы ты нашла в банкротстве.
Чувствуя, что напряженность между ними уменьшается с каждой минутой, она пустилась в объяснения:
– Банкротство оказалось мне на руку, потому что банк просто передавал счета отца от одного владельца к другому, а в их руках пансионат приходил все в большее и большее запустение. Этой весной мне удалось убедить кредиторов, что у меня больше шансов возродить это дело, потому что родом я из этих мест и хорошо знаю "Кедры". Я знаю, что нужно, чтобы пансион начал приносить доход.
– Если этим развалинам что-то и нужно, так это бульдозер, – пробормотал Алан.
– Вот тут вы ошибаетесь. Если к концу месяца я сумею привести пансион в относительный порядок, то банк предоставит мне кредит на покупку земли, которая первого ноября будет продаваться с аукциона.
Алан откусил большой кусок бутерброда, а остальное бросил Снупи.
– С аукциона? – переспросил он.
– Да, первого ноября.
– До сих пор было все понятно, хозяйка, но тут я что-то затормозил. Зачем выставлять на продажу собственность, которая уже вроде бы принадлежит тебе?
– Ну, это довольно сложно объяснить.
– А ты попытайся.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...