Орнитолог Анабель де Бельшют занимается колониями пингвинов, поэтому дома, в принадлежащем ее древнему роду замке на берегу Рейна, бывает редко. Но, узнав о скоропостижной кончине отца, Анабель спешно покидает Антарктиду и летит на похороны. Прибыв в Бельшют, она узнает, что унаследовала не только замок, но и непомерные долги. Финансовое положение таково, что нет иного выхода, как срочно продать родовое гнездо. Анабель в отчаянии. Впрочем, замок не может существовать без рыцаря, который взял бы на себя заботу о прекрасной даме. И вот однажды на закате появляется всадник - его плащ белоснежен, как просторы Антарктиды, а серебряный щит украшает фигура ягуара…
Содержание:
Часть первая, - в которой я пишу завещание 1
Часть вторая, - в которой рандеву на закате 9
Часть третья, - в которой сны, коммерция и птица-фрегат 14
Часть четвертая, - в которой духи и гроза 25
Эпилог 30
Примечания 31
Натали де Рамон
Рыцарь моих снов
Моей американской подруге Джоан Уайлдер
Часть первая,
в которой я пишу завещание
"Я, Анабель де Бельшют, завещаю замок Бельшют моему брату Алену Жердолю"…
"Я, Терез-Анабель-Стефани де Бельшют, завещаю принадлежащий мне замок Бельшют моему брату"…
До чего же нелепое занятие! Неужели у мсье Брунара нет в компьютере готовых образцов завещания, куда можно было бы просто вставить имена, а не писать от руки, как в каком-нибудь пятнадцатом веке? Только гусиного пера мне не хватает…
"Я, Терез-Анабель-Стефани де Бельшют, находясь в здравом уме и трезвой памяти, завещаю мой замок Бельшют с принадлежащими ему угодьями на берегу Рейна близ городка Люанвиль моему единоутробному брату мсье Алену Жердолю"…
Вот, уже лучше. Я перечитала написанное, пытаясь собственным дыханием отогреть заледеневшие пальцы. Ну и холодина! За окнами - май, все в цвету, а меня трясет от жесточайшего озноба. Или не от озноба, а от содержания моего манускрипта? "Мой замок", "я завещаю мой замок", "мой"… Мороз не только по спине, но и по всем внутренностям организма, еще чуть-чуть - и кости застучат, как сосульки. Даже в Антарктиде мне не было так холодно! Нужно не лениться, а разжечь камин. Нет, потом. Камин будет наградой за готовый текст. Я потянула плед с соседнего кресла и закуталась в него. Ощущение такое, словно я завернулась в кусок льда. Глупости! Плед толстый и чисто шерстяной. Нужно только расслабиться и тогда сразу станет теплее. Так учил меня мой папа…
Мой папа… Мой замок… Я еще раз перечитала не очень ровные строки. Хоть бы одна слезинка! Но все жидкости внутри меня замерзли; вместо слез - какие-то льдистые линзы, из-за которых цепочки букв, выведенные моим круглым почерком на белой бумаге, превратились в вереницы пингвинов на белом снегу. Пронзительно белом, сияющем до рези в глазах…
Пингвины всегда вызывают улыбку. Не презрительно-насмешливую, а улыбку радости, как от встречи с чудом. Природа лишила пингвинов главной птичьей привилегии - свободы полета, - снабдив взамен доброй порцией достоинства, идеально подходящего к элегантному черному фраку с белой манишкой. Ни дать ни взять - наш дворецкий, мсье Арман Герен, та же прямая спина и невозмутимость.
Я не в первый раз в Антарктиде - надеюсь, и не в последний, - и мне как орнитологу, конечно, не пристало приписывать пернатым тварям человеческие качества, я же знаю, что и осанка, и стиль поведения моих любимцев объясняются их физиологическим строением, условиями обитания и так далее, и тому подобное. Но когда изо дня в день большую часть времени проводишь в пингвиньем обществе, эти не ведающие суеты птицы привыкают к тебе и начинают принимать за свою, ты и сама тоже обретаешь среди них друзей и приятелей: Пьер, Матильда, Бруно, Рыжая Лапка, Звездочка… Однако никакого амикошонства с их стороны, наглости или агрессии тем более. Повторяю, достоинство и только достоинство.
После нескольких дней пасмурного недружелюбного неба утро выдалось замечательно солнечным и просторным. Мне очень хотелось заснять на камеру, как из яйца вылупится малыш Рыжей Лапки. По моим подсчетам это должно было произойти именно сегодня. Я даже придумала имя - Ясное Утро.
Пингвины занимались своими делами, а я, укутанная как капуста, неподвижно сидела на складной табуреточке и ждала, стараясь не потерять из виду Бруно и Рыжую Лапку. Накануне мне приснился чудесный сон: яркий, цветной и подробный, как поставленный с размахом сказочный фильм. Мне трудно поверить, что у большинства людей сны черно-белые, мои же - цветные всегда. Надо будет написать об этом сне папе, ему нравятся мои "фильмы", тем более что сегодня я видела маму. Она умерла много лет назад, у нас с папой нет другой возможности пообщаться с ней, кроме как во сне. И написать папе еще одно письмо нужно сегодня же, потому что после обеда с транспорта прилетит вертолет, а это последний вертолет и последний транспорт на ближайшие полгода.
…Под белым шатром во дворе нашего замка накрыт длинный праздничный стол. Резные столбики-опоры наивно увиты лентами и цветами. Стол также щедро украшен гирляндами и букетами из живых цветов. День очень погожий, и я хорошо вижу каждый лепесток. Солнечные зайчики резвятся на серебряных блюдах и кувшинах.
- Поторопи гостей, - улыбаясь, говорит мне папа. Поверх смокинга на нем огромная шуба, как на портрете русского певца. - Пора, моя девочка.
Он протягивает мне другую шубу из какого-то незнакомого меха. Я удивляюсь, ведь сейчас лето.
- Ягуар защитит тебя от снега, - объясняет папа, а я вдруг вижу, как с абсолютно голубого неба дружно летят снежные хлопья.
Странно, что я не заметила их раньше, похоже, снег идет давно: весь двор покрыт ровным пушистым искрящимся ковром, и цветы на его фоне выглядят особенно нежными.
Я вхожу в комнаты для гостей. Там много девушек и женщин в роскошных старинных нарядах, которые они почему-то снимают и переодеваются в современные платья. Лица кажутся мне знакомыми.
- Зачем? - спрашиваю я. - У вас красивые одежды!
- Все это давно вышло из моды, - говорит моя мама. - К тому же они нам всем бесконечно надоели!
Мама улыбается и показывает глазами на картины, развешанные по стенам. Портреты пустые! То есть интерьеры и драпировки - на месте, но персонажей в них нет! И я понимаю, что все эти занятые переодеванием дамы - мои бабушки, тетушки, прабабушки, пратетушки и пракузины, сбежавшие из своих рам. Вот почему так хорошо знакомы их лица.
- Застегни мне "молнию" на спине, - просит мама. - Папа, наверное, заждался.
- Еще бы, - говорю я, застегивая "молнию" белого струящегося платья. - Мы скучаем по тебе.
- Я тоже, - говорит мама, надевает фату, и мы все уже спускаемся по лестнице: впереди мама и я, а за нами свита из всех мыслимых и немыслимых родственниц и родственников.
- Наконец-то, моя любимая, - улыбается папа и уводит маму от меня.
Все родственники здороваются со мной, мужчины отпускают "внучке" старомодные галантные комплименты. Как и женщины, они тоже в современной одежде, но поверх фраков и смокингов, из-под пол которых выглядывают клинки и шпаги, у многих надеты тяжелые филигранные цепи, а на согнутых руках сидят соколы и другие охотничьи птицы.
С голубого солнечного неба продолжают лететь снежинки. По заснеженному двору кавалеры ведут дам к трапезе. Драгоценности сияют, и я опять думаю, что напрасно они переоделись, в старинных нарядах шествие выглядело бы еще прекраснее. Все рассаживаются за стол, папа и мама не отводят друг от друга счастливых глаз, но тут выясняется, что мне не хватает стула. Я шепчу об этом папе на ухо.
- Тебе еще рано, моя девочка, - ласково говорит папа. - Ложись спать. Дай я поцелую тебя на прощание.
Он прижимает меня к себе, гладит по волосам, улыбается и целует. В первый момент я обижаюсь, но вдруг понимаю, что я совсем маленькая - лет шести, не больше - и мне действительно еще рано пировать со взрослыми. Мама тоже улыбается и протягивает мне что-то на ладони. Прежде чем взять подарок, я вглядываюсь: это крошечная серебряная фигурка.
- Пингвин! - взволнованно шепчу я. - Совсем как настоящий!
- Какой же это пингвин, - говорит папа, - смотри внимательнее!
Я склоняюсь над маминой рукой - узкая ладонь, длинные пальцы - фигурка растет на глазах!
- Рыцарь! - поняла я и, не успев взять игрушку, проснулась.
Жаль, конечно, что во сне я была совсем маленькой и не могла поговорить с мамой ни о чем серьезном, но все равно: такой радостный сон! Папа и мама вместе, и у них свадьба! Ведь точно свадьба, если мама в белом платье и фате. И эти цветы, и волшебный теплый снег с летнего неба…
Реальный снег ритмично заскрипел за моей спиной. Кто-то идет. Я обернулась. Наш радист и компьютерный гений замахал рукой. Он приближался осторожно, чтобы не переполошить пингвинов, но достаточно быстро.
- Что-то случилось? - спросила я, искоса поглядывая на пингвинов: только бы новенькому Ясному Утру не пришло в голову именно сейчас выбираться из скорлупы. И на всякий случай включила видеокамеру.
- Анабель… Ты… Я не умею… В общем, вот… - Он протянул мне сложенный листок бумаги. - Только что получил для тебя сообщение от мсье Брунара.
Мсье Брунар - ближайший друг, адвокат и поверенный моего отца, можно сказать, мой крестный. Придерживая включенную камеру на коленях, я развернула листок. Две строчки, написанные без запятых рукой радиста…