Она не была отвергнута, но ее ситуация гарантировала это безо всякой помощи. Эгисы убили бы ее, но, вероятно, прежде она расправилась бы с бесчисленным количеством невинных людей. К счастью, ее брат, офицер СРП, точно знал, что делать, когда нашел ее истекающей кровью в тот вечер в аллее, где на нее напали. Армия спасла ей жизнь, даже попыталась предотвратить распространение вируса ликантропии. Это им не удалось, но побочные эффекты их экспериментального лечения оказались полезными.
Она по-прежнему превращается в огромного слюнявого зверя три ночи каждого месяца - зверя, который не контролирует свои действия и почти ничего не помнит из того, что происходит с ним в зверином обличье. Но благодаря армии она может превращаться в зверя в любое время, когда захочет. Так даже лучше, ибо когда она превращается намеренно, то сохраняет свою человеческую сущность, может контролировать себя и помнит все.
Где-то зазвучал переливчатый женский смех, за которым последовал длинный, протяжный стон. Эротический.
Эротический стон Шейда. Она узнала бы этот звук где угодно. Неужели они пытают его сексом?
Ублюдок. Она ненавидит его. И вместе с тем уверена, что как раз перед тем нападением оборотня он спас жизнь ее брату. И, говоря по правде, и ее тоже.
Руна встретила его, когда в ее жизни настала черная полоса. Чувствуя себя вдвое старше в свои двадцать пять лет, она так и не оправилась после смерти матери четыре года назад. Та умерла, одинокая и несчастная, по вине ее, Руны. Но чем тут она могла помочь?
Одна из ее работниц, девушка с пирсингом и зелеными волосами, все время подшучивала над Руной из-за того, что та никогда не рискует, и, возможно, именно поэтому ее бизнес захирел. Никаких рисков ни в любви, ни в бизнесе, ни в жизни. И куда это ее привело?
Жила ли она по-настоящему полной жизнью?
Ответ на эго был болезненно очевиден, особенно потому, что чувство вины убивало ее гак же верно, как тот недуг, что поразил Эрика. Руна с безжалостностью религиозного фанатика отказывала себе во всем, что хотя бы отдаленно напоминало удовольствие. Как она может позволить себе испытывать то, чего лишила свою мать?
Ни дня не проходило, чтобы она не вспоминала о том, как разрушила родительский брак и подтолкнула маму в пучину депрессии. Сколько бы раз Эрик ни пытался внушить ей, будто она должна простить себя за то, что рассказала матери об отцовской измене, она не могла. Брат не знал ее тайны: в глубине душа Руна боялась, что сделала это не из заботы о маме.
Сделав это, она намеренно причинила боль отцу.
В тот день, когда Шейд вошел в ее жизнь, Руна впервые задумалась, будет ли ей ради чего жить, когда Эрика не станет.
Он неторопливо вошел в ее кофейню, огромный, великолепный, стуча мотоциклетными ботинками по полу, мягко поскрипывая кожаными штанами и курткой, с пиратской серьгой в левом ухе, поблескивавшей на свету. На правой руке темнела татуировка, как и на правой стороне шеи, и ей стало интересно, составляют ли они единое целое.
Взоры всех женщин устремились на него. Все мужчины отвели глаза.
- Ох, вот это мужик, - прошептала Эспик, - настоящий самец!
Невозможно было оторваться от него, пока он приближался к стойке, глазами удерживая взгляд Руны.
Эспик задышала тяжело и часто.
- Вот он, твой шанс, Руна. Хватай его, давай же, иначе, клянусь, это сделаю я.
Шейд остановился перед Руной.
- Кофе.
Это слово слетело с его губ так, словно он приглашал ее к оргазму.
- Да, - прошептала она, потому что он мог бы дать ей… ох, ну конечно. Кофе. Она прочистила горло. Дважды. - Обычный, большой или гранд?
- Тот, который самый большой.
- Какой кофе предпочитаете?
- Крепкий и горячий.
- Молоко? Соя? Сливки?
- Ад и все дьяволы. - Он положил ладони на стойку и наклонился вперед. - Просто. Кофе.
Его напряженный взгляд нахально оценивающе ощупал ее фигуру, что должно было возмутить, но лишь заставило сердце биться быстрее.
- Хотя я соблазнился бы на что-нибудь послаще.
Эспик подтолкнула ее локтем и шагнула вперед.
- Руна у нас стеснительная. У вас есть мотоцикл? Потому что она любит мотоциклы. Бьюсь об заклад, ей хотелось бы посмотреть на него.
- Эспик!
Щеки Руны вспыхнули от смущения.
- Руна, - мягко проговорил мужчина в коже, словно пробуя ее имя на вкус. - Хотите прокатиться?
- Хочет, хочет, - ответила за нее Эспик и поставила перед ним его кофе.
Руна покачала головой:
- Хорошо, - сказал он и бросил на стойку десять долларов. - Сдачи не надо. Пошли.
Не успела она вымолвить и слова протеста, как он схватил свой кофе, обошел стойку, взял ее за руку и повел к задней двери. Она уперлась ногами в порог.
- Послушайте, мистер…
- Шейд.
Странное имя. Хотя, впрочем, она работает с девушкой, которая называет себя Эспик.
- Мистер Шейд.
- Просто Шейд.
- Ну, значит, Шейд. Боюсь, я никуда с вами не поеду.
Он вскинул черную бровь и распахнул дверь.
- А кто сказал, что мы куда-то поедем?
- Но вы предложили прокатиться.
Ее широкая юбка обмоталась вокруг икр, когда он увлек ее в узкий переулок.
- Ага.
Она запаниковала. Этот мужчина может быть серийным убийцей или насильником, а она, вдвое меньше его, идет с ним в глухой переулок.
- Я не могу.
Вдруг она оказалась прижатой к стене здания его мощным телом, и его жаркое дыхание обожгло ей ухо. Обе его руки были у нее на плечах… а куда же он дел кофе?
- Я чувствую твое желание, Руна, - пробормотал он тягучим соблазнительным тоном. - Ты распускаешься для меня как цветок.
Он потерся о нее бедрами. Набухшая плоть под ширинкой ритмично касалась ее живота, обещая впечатления, которые она никогда не забудет. Этот мужчина просто ходячий секс - подавляющая масса мускулов, тестостерона и чувственности, против которых у нее нет защиты. Вряд ли хоть одна женщина могла противостоять Шейду. По крайней мере в мыслях. Тело же сдавалось сразу, без сопротивления.
Груди напряглись и стали покалывать, сердце лихорадочно колотилось о ребра, между ног сделалось жарко и влажно. Руна крепко сжала бедра, унимая тянущую боль между ними, но от этого стало еще хуже.
Ситуация стремительно вырывалась из-под контроля, и когда его язык проложил влажную дорожку вдоль шеи, а руки стали гладить бедра, она поймала себя на том, что ей наплевать.
Он скомкал ее юбку в кулаке и начал поднимать.
- Ты хочешь этого? - Легонько куснул в шею и вдавил мощное бедро ей между ног, создавая крайне эротичный, восхитительный нажим. - Вели мне остановиться, и я остановлюсь.
Вот ее шанс прекратить это и уйти. Вернуться в свое обанкротившееся кафе, а потом домой, к умирающему брату. По дороге домой ее могут ограбить и убить. Ее может сбить машина. Могут пырнуть ножом на станции подземки.
И она умрет с мыслью, что не рискнула ни разу в жизни.
Пальцы Шейда скользнули между их телами, погладив ее через влажную ткань трусиков.
- Итак?
- Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.
Какой-то низкий, чувственный рокот вырвался из глубин его горла, когда он поцеловал ее. Это был не обычный поцелуй, а влажное облизывание губ, а потом глубокая, жаркая встреча языков, от которой она задышала тяжело и часто и так вцепилась в его куртку, словно никогда не собиралась отпускать его.
Треск разрываемой ткани запечатлелся где-то на краю сознания, вместе с шумом проезжающих машин, чьим-то смехом на тротуаре. Но ничто не имело значения, даже скольжение по ногам трусиков, падавших на асфальт.
Боже, это безумие. Секс с незнакомцем в переулке. Средь бела дня.
Миг просветления прорезался сквозь чувственный туман, когда он расстегнул "молнию" своих штанов. Она остановила его, твердо схватив за запястье.
- Почему я? - спросила она. - Там были и другие женщины, красивее, сексуальнее.
- Я почувствовал твою нужду.
Это был странный ответ, но в следующую секунду он уже проталкивался в нее, несмотря на удерживающую его руку, и ей стало все равно, откуда налетел этот ураган. Инстинкт возобладал, и она обвила его ногами за талию и застонала, когда он протиснул в нее кончик своей плоти.
- О Боже, - выдохнул он, - ты такая тугая.
Шейд немножко отстранился и снова вошел, уже чуть глубже. Легкое растягивающее ощущение смягчило остроту наслаждения, когда головка его пениса прокладывала себе путь через ее узкий проход.
- О-о. - Она выгнула спину, и он обхватил ее сзади рукой, поддерживая. - Еще. Я хочу еще.
Словно дождавшись разрешения, Шейд вонзился глубоко, разрушая наслаждение волной боли. Он замер с напряженным лицом.
- Ты как?
- Прекрасно, - выдавила Руна, когда боль отступила. - Просто давно не занималась этим.
Годы, точнее сказать. Она лишилась девственности в старших классах с парнем, который клялся, что любит ее, но через два дня уже точно так же любил другую.
- Надо предупреждать, - прорычал он, - я был бы мягче.
- Просто закончи, - попросила она, и, грубо выругавшись, он начал двигаться в ней.
Не было никакого разжигания, как она ожидала. Никакого мягкого, приятного нарастания ощущений.
Был мгновенный всплеск, взрыв, от которого она закричала бы, если б он не зажал ей рот ладонью. Его мощные толчки вдавили ее в стену, но ей было все равно, потому что новый взрыв сотряс ее, и он задрожал, застонал, дернувшись в сильнейшем освобождении.
Когда они оба смогли дышать, она опустила ноги, а он вышел из нее и быстро застегнул ширинку. Теплая жидкость щекотно потекла по ноге, резко вернув ее к реальности.